– Да, закрутился я в последнее время, – гримасу Псурцева можно было не заметить в зеленоватых сумерках, но в голосе его звучал откровенный сарказм. – Много интересного проходит мимо.
– Дело в том, что молекулы генетического кода в ДНК реагируют на квантовые свойства субатомных частиц, – не обращая внимания на тон собеседника, продолжил Иерофант. – В исследованиях этого феномена, кстати, участвовала наша Ева. Так вот, молекулы ДНК различают, куда направлен спин частицы… Вы же помните, что все частицы крутятся либо в одну сторону, либо в другую – как бы или вверх, или вниз? Это в школе проходят. Направление, куда крутится частица, называется – спин. И на каждую молекулу ДНК действуют спины только одного направления.
– Частицы на квантовом уровне сохраняют свойство связной согласованности, – говорил Иерофант. – Например, любой электрон чувствует свой парный электрон, даже если они находятся в разных галактиках. Если у одного электрона изменяется спин – у его пары спин тоже становится противоположным. Тот, что крутился вверх, начинает крутиться вниз – и в то же самое мгновение за миллиарды световых лет его напарник, который крутился вниз, начинает крутиться вверх. Это значит, что Вселенная представляет собой единую связную систему, понимаете?
– Не понимаю, – генерал мотнул головой. – Не понимаю, зачем вы мне всё это рассказываете.
– Чего же тут непонятного? – искренне удивился Иерофант. – Сообщение об изменении спина приходит не просто быстрее скорости света. Оно приходит бесконечно быстрее, то есть вообще мгновенно. Раз – и готово! Но ведь молекула ДНК различает, куда направлен спин частицы, так? Значит, когда спин изменяется – ДНК работает антенной и улавливает квантовую информацию, которую частицы передают друг другу на самом невообразимом расстоянии… Короче говоря, молекулы генетического кода членов эгрегора позволяют им взаимодействовать на тонком уровне. Хоть в изоляции, хоть разбросанные в космосе они остаются связной системой, и никакая потеря эмпатии им не страшна. Даже наоборот, за счёт обмена квантовой информацией со временем эгрегор будет работать всё более эффективно.
– То есть, случись что, солонку друг другу передадут? – деловито предположил Псурцев. – Меня сейчас космос мало интересует. Я на грешной земле крепко стою. Вы просили несколько дней. Один уже прошёл. Ещё через два дня будут хоронить Вараксу, и мы этот эксперимент закончим. На разговоры осталось всего ничего.
– Я сказал, что доволен тем, как идут дела, – повторил розенкрейцер. – Вы ведь не надеялись в первый же день узнать, где спрятан Ковчег, и всё прочее? Для нас на этом этапе главное – максимально эффективный обмен информацией. Все члены эгрегора должны узнать то, что знает каждый из них по отдельности. И мы с вами тоже. Естественно, в разумных пределах и применительно к задаче. В какой-то момент накопленное количество информации выдаст качественно новый результат. Пока что мы стали свидетелями озарения Евы насчёт плоскости, в которой лежит решение, и это хорошее начало.
– Ещё меня порадовал ваш коллега Одинцов, – добавил он. – Прикидывается дурачком, но далеко не дурачок. Очень внимательно слушает и рассказывает хорошо. Согласитесь, что своими методами вы бы вряд ли сумели получить от него такую развёрнутую историю об Эфиопии.
Генерал снова глянул на светящиеся стрелки часов.
– Поздно уже. Я дал команду проверить то, что он сказал. Что там с географией, как даты стыкуются… Хотя, насколько я помню, всё примерно так и было. А излагает Одинцов довольно складно, правда ваша.
– Вы – помните?! – Иерофант насторожился. – Что вы помните?
– Тот бардак в Эфиопии, и как наши уходили. Я участвовал в подготовке операции Вараксы. Сам еле ноги унёс.
Иерофант поднялся, оттолкнув стул на колёсиках, сделал по комнатке пару шагов к стене, вернулся на место и встал перед Псурцевым.
– Тогда какого чёрта вы… Какого чёрта вы водите меня за нос? – голос его дрожал от возмущения. – Почему о вашем участии я узнаю только сейчас?
– Потому что только сейчас об этом рассказал Одинцов, – спокойно ответил генерал. – В Аддис-Абебе находилась военная миссия. К нам обратился президент Эфиопии, попросил помочь в эвакуации каких-то ценностей из Аксума. Город со дня на день должны были занять повстанцы. О каких ценностях речь, не уточнялось, но по сусекам скрести в таких случаях – обычное дело. Я предложил отправить своих людей, чтобы доставили груз в столицу. Президент отказался: мол, ему неловко обременять советских друзей лишними хлопотами. Ну хозяин – барин. Мы разработали для эфиопов схему и проложили три маршрута. По двум должны были пойти караваны-пустышки – для отвлечения внимания. По какой дороге повезут настоящий груз, решали на месте, в Аксуме, в самый последний момент и без нашего участия. Вот и всё.
– Кто же тогда организовал захват Ковчега? – спросил розенкрейцер.
– Мало ли… Были другие службы, были начальники повыше меня – и в миссии, и в Москве. Возможно, кто-то из них знал, что повезут Ковчег, или просто заинтересовался грузом. А эфиопы работали по моей схеме. Видимо, наши тремя группами прихлопнули все три каравана недалеко от Аксума, чтобы в случае чего обвинить сепаратистов или кубинцев – кого угодно. Я бы сделал именно так. Но повторяю, что отношения к этому не имел. У меня за другое голова болела: надо было успеть своё добро собрать и вывезти. Боевики взяли Аксум и очень быстро добрались до столицы.
– Получается, Варакса командовал одной из трёх групп, – задумчиво пробормотал Иерофант и уселся обратно на стул. – Две другие или погибли, или захватили пустышки. А Вараксе повезло, он взял именно Ковчег… Потом наткнулся на Одинцова… Его считали погибшим, потом он из госпиталя сообщил, что жив… А про груз не сказал… И Одинцов никому ничего не сказал, потому что выполнял совсем другое задание…
Псурцев терпеливо ждал, привычно поигрывая спичечным коробком, и поглядывал на мешковатый силуэт розенкрейцера в куртке с надвинутым капюшоном и чёрным провалом вместо лица.
– Ну да, – Иерофант поднял голову, – всё сходится. У Вараксы было время подумать. Он воспользовался ситуацией и решил присвоить захваченные ценности. Перевёз ящики сюда, вскрыл и стал разбираться, что это такое… Погодите. А если в ящиках был не Ковчег? Если Варакса, как вы сказали, прихлопнул караван с пустышкой?
– Тогда эфиопы не разыскивали бы его двадцать пять лет и евреи не охотились бы на Одинцова как последнего свидетеля, – сказал Псурцев. – Вариантов немного. Ковчег могли доставить президенту в Аддис-Абебу, но мы знаем, что этого не произошло. Ковчег могли тем или иным образом вернуть обратно в Аксум, но тогда эфиопы молчали бы в тряпочку. Скорее всего, одна или обе группы, кроме группы Вараксы, действительно погибли. Хотя даже если кто-то вернулся – они или привезли пустышки, или доложили о провале. От неудачи ведь никто не застрахован. Тем более никто не знал, какой же всё-таки груз повезут эфиопы. Может, в пустышках были какие-то ценности для отвода глаз… Варакса вернулся едва живой – видно, что старался выполнить задание, поэтому тоже подозрений не вызвал. Теперь уже не спросить, чего он в рапорте наплёл и был ли вообще официальный рапорт, – очень уж тема деликатная. Но его миссия тоже провалилась. И всё, концы в воду.
