– Слишком много допущений, – перебил Вейнтрауб. – Слишком много.
Он сидел с прямой спиной и уже не крутил пальцами трость, а вцепился в набалдашник.
– И всё-таки давайте допустим, что Ковчег оказался в России, – Жюстина словно не заметила реплики старика. – Главная святыня трёх мировых религий. Обитый золотом древний сундук с каменными скрижалями, на которых Всевышний собственноручно начертал десять заповедей. Артефакт, в существовании которого не сомневаются четыре миллиарда верующих – иудеев, христиан, мусульман и агностиков. Мощный рычаг, с помощью которого можно манипулировать человечеством. Что бы вы стали делать, если бы оказалось… нет, если бы существовала хотя бы небольшая вероятность того, что Ковчег Завета действительно уцелел и попал в Россию?
– Я бы сделал всё, чтобы его найти, – проскрипел Вейнтрауб. – Любой ценой.
– Теперь вам известно, что такая вероятность существует. – Жюстина прикурила новую сигарету. – Ведь наш разговор тоже из разряда невероятных. Как вы сказали? Всё на свете не случайно?
– Это сказал Вольтер. Нет случайностей, а есть предвестия, испытания, наказания или награды. Что ж, вы действительно предлагаете мне весь набор. Должен признаться, в прошлом я вас недооценивал. Но пост президента Интерпола и то, что вы сейчас рассказали… Хороший тактический ход. Вы пускаете меня по следу, по которому не можете пойти самостоятельно, и дальше будете следить за моими действиями.
– Конечно. Только я ещё буду снабжать вас информацией. И главное, Ковчег вряд ли удастся добыть легальным путём – значит, его надо будет легализовать позже. У меня тоже есть некоторые возможности, которые окажутся очень кстати.
– Хорошо, – сказал Вейнтрауб, – сделаем ещё одно допущение. Если я соглашусь, какая доля вас интересует? Вы ведь неспроста упомянули про пять миллиардов долларов.
Жюстина посмотрела ему в глаза, медленно выдыхая дым.
– Договоримся.
32. Дважды похитители
Владимир совещался с напарником на иврите, а Одинцов тем временем оценивал ситуацию.
Израильтяне стали следить за ним только на следующий день после того, как взяли отпечатки пальцев. Значит, об убитых академиках им неизвестно. Основной целью был Варакса, и Владимир караулил подходящий момент для его захвата. Гибель Вараксы резко повысила ценность Одинцова. Теперь он – единственный носитель какой-то важной информации. То есть с ним будут обходиться бережно, и до поры до времени можно диктовать Владимиру свои условия. Как говорится, проси по максимуму – получишь желаемое…
…а сейчас надо сберечь Мунина, несмотря на то что Одинцова наверняка станут шантажировать жизнью историка. Парень израильтянам не нужен. Даже если его не пристрелят, а просто бросят здесь или высадят где-нибудь по дороге – Мунин пропал: деваться ему некуда, и академики до него по-любому доберутся. Сначала, конечно, выжмут всё, что известно, но не оставят в живых, припомнив погибших бойцов. Отомстят за все свои проколы. И вообще, как принято говорить в таких случаях, «он слишком много знал».
– Я требую гуманного обращения, – сказал Одинцов. – Вы бы меня ещё забетонировали для надёжности. Всё тело затекло, ног уже не чувствую. С парня наручники снимите, он-то вообще мухи не обидит. И держите его всё время рядом со мной. Тогда будем разговаривать. Нет – нет. Это не обсуждается. Я должен быть уверен в его безопасности.
Храм святого Георгия (Лалибела, Эфиопия).
Сейчас Одинцову важно убраться отсюда подальше. Во-первых, чем больше перемещений – тем лучше. Каждая смена обстановки – новый шанс, чтобы освободиться: бдительность любой охраны со временем притупляется. Во-вторых, над Старой Ладогой уже сереет день. Раненого надо везти в город к врачу – и должны же понимать израильтяне, как опасно оставаться во флигеле Вараксы, где обязательно появятся академики.
Действительно, Владимир скоро закончил совещание, и его команда стала собираться в дорогу. Все сняли камуфляж и переоделись. Книги были перегружены к израильтянам, но ехать решили на двух машинах, чтобы облегчить страдания бедолаги, которого покалечил Одинцов. Раненого уложили на заднее сиденье «лендровера», с ним отправились двое. В просторном «лендкрузере» разместились остальные: Владимир со связанным Одинцовым – за водителем, и Мунин под присмотром напарника – на третьем ряду сидений.
Маленький караван выехал из Старой Ладоги и взял курс на Петербург.
– Я могу освежить вашу память, – говорил Владимир по дороге, – и вы поймёте, насколько хорошо нам известен каждый ваш шаг. Вы руководили диверсионной группой в эфиопской провинции Тиграи. Это самый эпицентр гражданской войны. В тех же краях в одном из храмов города Аксум хранился настоящий Ковчег Завета. Мировая святыня номер один. Его решили тайно перевезти в Аддис-Абебу, поскольку столицу контролировали правительственные войска. Очевидно, президент Эфиопии рассчитывал при помощи Ковчега усмирить повстанцев или как минимум торговаться с ними. Из соображений секретности конвой был малочисленным, да и вообще эфиопы – невеликие вояки, а против таких, как вы, у них нет никаких шансов. Во время транспортировки другая диверсионная группа, которой командовал Варакса, сняла охрану и захватила Ковчег. Дальше ваши группы встретились. Вы вдвоём уничтожили всех бойцов как свидетелей – возможно, именно тогда Варакса был ранен. Потом запутали следы, ушли от погони и прибыли в порт.
– Противоречите сами себе, – заметил Одинцов. – Вы говорили, что моя группа занималась ликвидацией полевого командира повстанцев. А тут оказывается, у меня было другое задание? Я должен был ассистировать группе Вараксы? Полная ерунда. Каждая группа готовится к конкретной операции и комплектуется определёнными специалистами. Ну а насчёт уничтожения своего отряда… Как вы себе это представляете? Не наш метод. Это только в американских боевиках бывает. Вон, у молодёжи спросите.
Он кивнул через плечо на Мунина, который внимательно слушал разговор и пробурчал:
– Я не люблю боевики.
– Факты и логика, – спокойно сказал Владимир. – Мне понятно ваше желание выглядеть перед своим протеже эдаким рыцарем без страха и упрёка, но факты и логика против вас. Специалисты из вашей группы выполнили свою задачу, и необходимость в них отпала. То же и с отрядом Вараксы. Конечно, в бою и при отходе можно потерять часть бойцов, но чтобы сразу в двух группах уцелели только командиры… Согласитесь, это маловероятно: чаще бывает наоборот. Из чего я делаю вывод, что вы с Вараксой имели особые инструкции насчёт остальных участников операции. Только собственноручное уничтожение всех свидетелей могло надёжно гарантировать их молчание.
– Самое время вспомнить про инструкции, – подхватил Одинцов. – Их кто-то должен был разработать. Кто-то должен был поставить боевую задачу. Кто-то должен был сообщить о графике и маршруте следования конвоя, о его составе… Это разведданные, которые собирают не один день и тщательно проверяют множество людей. Наконец, такие операции согласуются на очень высоком уровне, вплоть до первых лиц государства. Если мы с Вараксой захватили груз, то должны были доставить его тем, кто отдавал приказ. Вот с них и спрашивайте.
