Книга Ключ разумения, страница 40. Автор книги Александр Жарков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Ключ разумения»

Cтраница 40

Плот вошёл в тёмный туннель, но ручей был с хорошим течением, широким и коротким и уже через полчаса – свет впереди и выход. И неяркое синее утреннее небо с редкими облачками. Река, понёсшая плот среди высоких отвесных скал, как бы разделилась на две. Посерёдке было течение хоть и быстрое, но ровное, безо всяких горных штучек: камней да порогов. А по краям речка бурлила, билась, кипела и захлёбывалась. И главное было держать по центру, «чтоб не долбануться», как справедливо выразился первый стрелок Де… да нет, пожалуй, что и всего мира!

Путешественников быстро несло вперёд, и когда солнце взошло в зенит, река стала расширяться, и горы уже более походили на холмы. И тут в природе наметилось что-то неладное. Короче говоря, их настиг сирокко, или самум – по-разному называет народ этот выжигающий всё на своём пути ветер. Но это был южный гость, а здесь его встретил ещё и местный ураган – ох, они и сцепились! Ни в жизнь мне этого не описать!

Всё кружилось и неслось: и обугленные валуны, и вырванные с корнями горящие деревья летели над головами пилигримов… Но странно: их это как будто не касалось. Они плыли, вернее, неслись по воде среди этого кошмара, но даже волосы не вставали дыбом на их головах, как будто посреди реки был другой климат, или они находились под чьим-то покровительством. Метьер подумал про Виа Чеа. А Гистрион ни о чём не думал, просто сидел и что-то бормотал, и ни на что не обращал внимания… Птицы истошно орали над их головами, их несло неведомо куда, и многие сгорали на лету. Что птицы? Медведица, лапа в лапу с медведем, прокувыркались по воздуху, как два пуховых тюка, чуть не задев Колобриоля, стоящего с шестом – и сгорели вмиг, попав в струю ужасного сирокко. А зайцы, а белки…Хорошо ещё, не начались береговые деревни, и плотоплавы наши не увидели нёсшихся по воздуху орущих горящих людей… Ой, лучше не надо!

По бокам плывущих стояли будто невидимые стены, а над головами будто был натянут потолок из прочного невидимого материала. Метьер недоумевал и дивился, в частности, и на безмятежно двигающего губами Гистриона, который давно молился Единому Неведомому Богу, как учил его дед.

Стена стеною, но дальше случилось следующее. Не знаю, как: то ли Метьер позабылся и перестал держать прямо, то ли сама система реки в реке стала давать сбои, но только часть плота, где стоял гроб, оказалось на мгновение вне спасительной зоны. И тут же домовину подняло с места в крутящийся воздух, а так как Гистрион дремал, сидя на чурбане и обхватив гроб руками, он тоже полетел вверх и чуть вправо. Моментально проснувшись, он вцепился в гроб и влез на него – чурбан летел рядом. Вот было зрелище: принц летит верхом на гробе с мёртвой принцессой! И пусть каждый фантазирует сам, неслась ли Кэт головою вперёд, или ногами, и как летел принц, и сколько раз он соскакивал и мчался, вися на одной руке и истошно оря!

Всё это наблюдал Метьер, и кудри стояли стеной над его головою отнюдь не от ветра, который его не касался! Наконец, Алекса как-то зашвырнуло на гроб, и он летел, тесно прижавшись к стеклу, чуть не касаясь губами покойничьих губ, или чего ещё, кто же теперь этот ужас припомнит. Всё горело кругом, огонь не касался только Метьера на плоту и гробонёсцев, которые летели в некоем огневом кольце или ореоле! Ну тут уж я и не знаю даже, возможно ли такое, знаю только, что это было! Наверное, это и называется: чудо! И ещё скажу: их не уносило далеко от плота, потому что принц запутался ногой в канате с якорем, и они неслись по воздуху на натянутой верёвке.

И как гроб ни с чем не столкнулся, вот что удивительно!

К счастью, ветер начал стихать: принц на гробе опускался всё ниже и ниже, пока не плюхнулся в воду. Метьер с помощью шеста направил плот к берегу, и путешественники, пришвартовавшись и привязав покрепче гроб, моментально заснули от пережитых волнений, не разводя костра. Было тепло, попахивало гарью, была тёмная ночь, а наутро они увидели, что река, которая, как правильно вспомнил Гистрион, называлась Бубёнка, течёт посреди выжженной сирокко дымящейся степи. Потом, когда они снова отправились вплавь, пошли луга, деревни и через два-три дня они плыли через земли того феодала, в одной из прибрежных деревень которого и проживал старший сын оказавшего им помощь чабана. Они отдали сыну плот, а он дал им лошадь с телегой, и себя в качестве провожатого в замок Смешного короля, потому что тот и был его феодалом, и поместье оказалось неподалёку. (Метьер не убедил Гистриона, что хоронить Кэт надо здесь, поскольку не успел стать её мужем, но то, что отцу надо проститься с любимой дочкой – убедил).

А пока они делились впечатленьями, собирались, запрягали, король Эдвард умирал в своей королевской спальне. Может быть, он умирал не от старых ран, как утверждал его лекарь, а от тоски по Кэт. У постели под розовым балдахином сидела новая жена, бывшая фрейлина, женщина очень высокого роста и очень худая, чтобы не сказать, тощая.

Забавная они были пара: король ей по плечо и кругленький, как шарик. Может, его покорили её удивительного огненного цвета волосы, спускавшиеся чуть не до пят? Она была внешне очень холодна и строга, и имела прозвище Ржавая селёдка. В основном её звали так завидовавшие ей бывшие сослуживицы, многие ведь были гораздо смазливее и добрее, а королевой почему-то стала она.

И вот эта Селёдка сидела перед постелью умирающего прямо, будто аршин проглотила, а король держал её крепко за руку, хотя казалось, что он спал. Он был без маски: только наедине с женой и самыми близкими слугами он позволял себе такое. А мы теперь можем сами решить, в самом ли деле его лицо было таким смешным, что все подданные хохотали, глядя на него, и от смеха не могли исполнять его повелений?

Лицо его было… не аристократическим: нос картошкой, ушки топориком. Оно было бы мягким и добрым, как прежде, если бы его не обезобразили множественные рубцы и шрамы. Он ведь, как и дед Гистриона, был ключеносцем, и десять долгих лет – Кэтрин была крохой, а жена ещё живой – ходил в походы на поиски Великой Шкатулки с Именем Единого и Неизвестного Бога. И всё тело его было изрезано вражьими мечами. Но тело можно скрыть под одеждой, а лицо? Под маской. А какой шутник придумал, что оно смешное? Может, сам король и придумал, он был человеком остроумным и с фантазией. Слуг, тех кто его знал прежним, и болтливых, он поразогнал, остальные должны были под страхом наказания поддерживать легенду о его смешном лице и даже распространять её. Зачем только всё это, ведь рубцы украшают воина, но уж слишком они были страшны!

В спальню просунулась рука и сделала некий знак, обозначающий, чтобы королева вышла.

Король спал, но держал её руку так крепко, что королева с трудом высвободила её из коротких стальных рыцарских пальцев.

…В одной из сторожек, охраняющих поместье, состоялся разговор у гроба.

Ржавая селёдка, увидев мёртвую Кэт, заговорила резко и определённо:

– Король тяжко болен, но поскольку я надеюсь выходить его, и я это сделаю! – сказала она твёрдо, – то ему сейчас совершенно ни к чему знать, что его любимая, – выделила она, – дочь мертва. Похоронить её тайно в семейном склепе мы не сможем, всё тут же станет ему известно. У меня слишком много друзей, – скривилась она с иронией. – Потому убирайтесь вместе с нею, откуда пришли, я не интересуюсь, почему кеволимский принц в костюме паяца, и что тут делает победитель Робина Гуда. Я только желаю, чтоб вы побыстрее исчезли со своим страшным грузом. И это я возлагаю на главного охранника, потому что король может проснуться в любую минуту.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация