– В здание городской торговой палаты. Это на пересечении…
– Я знаю, где это. Обратно никто из них не выходил?
Косоглазый покачал головой.
– До сих пор нет. Я там двух мальчишек-зеленщиков оставил, если кто и выйдет, я буду знать. А они проследят.
Стас покопался в кармане и выложил на стол пару крупных, по виду серебряных монет. Косоглазый уставился на них, словно видел такое сокровище впервые в жизни.
– Проваливай. И продолжай наблюдение. Вечером встретимся, доложишь.
Информатор сгреб монеты в горсть, шевельнул кадыком и, торопливо спрятав деньги за пазуху, нервно зыркнул по сторонам сначала одним глазом, потом другим, точно растрепанная тощая ворона. Суетливо поднялся на ноги и засеменил к выходу, поминутно оглядываясь. Стас чуть наклонил брошенную им на столе недопитую кружку, брезгливо понюхал содержимое, сморщился и выплеснул остатки прямо на пол.
Тем временем мальчишка притащил поднос с дымящимися горшочками, наполненными вареными овощами, и в комплект к ним – большое блюдо, на котором горкой была высыпана обжаренная в масле рыбешка. Звякнула посуда, и рядом с закуской на столе появилась необычного вида граненая бутыль с высоким узким горлышком. Стылый тут же звонко выдернул пробку и плеснул в стаканы немного густого рубинового напитка.
– Что думаешь? – отхлебнув изрядный глоток, обратился он к своему напарнику. Тот помолчал, повертел стакан в руках, вино внутри заиграло темно-алыми волнами.
– Вечером туда наведаться не мешало бы, посмотреть, что к чему.
– А охрана? Там же народу небось тьма, шум поднимем.
– Сегодня хадрум.
– Ах, черт, точно, пятница же, – хлопнул себя по лбу Стылый и, перехватив Димин непонимающий взгляд, пояснил: – У них тут, в Центруме, своя религия. Первый Кузнец, Небесная Мать, Восемь Грехов и Восемь Добродетелей, в общем, всякая такая заумная хрень. В разных государствах чуть-чуть по-разному, но в целом везде примерно одно и то же. А Лирмор – что-то вроде главной столицы у местных священников, типа этого, как его…
– Ватикана?
– Да, точно! Короче, пятница у них здесь считается священным днем и называется хадрум. С заходом солнца местные дружно молятся, а потом пьют вино, жрут, танцуют, поют и веселятся до самого утра.
Дима усмехнулся: похоже, некоторые традиции этого мира благополучно перекочевали и в наш, правда, далеко не все его обитатели, наверное, об этом догадываются.
– В общем, у нас есть неплохой шанс проникнуть в эту их торговую шарашку и остаться незамеченными, – подвел итог Стылый. – Это если повезет. Если не повезет, прикинемся пьяными и скажем, что заблудились, пока искали сортир. Ты вино попробуй, виноградники тут лучшие во всем Центруме.
Дима пригубил из стакана. Красное лирморское и впрямь оказалось отменным: терпким, ароматным и чуть сладковатым на вкус.
* * *
Закаты в Цаде стремительные, лишенные привычных землянам долгих романтических сумерек. Кажется, еще пару минут назад солнце висело в небе ярким золотистым пятном, и вот уже над восточным горизонтом высыпали первые звезды, тогда как западная часть небосклона все еще теплится призрачным голубовато-зеленым светом. Фонарщики, вооруженные короткими стремянками, принялись зажигать на улицах Лирмора неяркие масляные фонари, а из многочисленных заведений все громче и громче раздавалась музыка и веселые голоса подгулявших граждан, пытающихся перекричать трескотню притаившихся в траве цикад.
Дима всмотрелся в быстро темнеющее небо. Звезды здесь были в точности такие же, как и на Земле, а вот луны он разглядеть не сумел: то ли ночное светило еще не успело подняться над крепостным холмом, то ли ее и не было тут вовсе.
* * *
Косоглазый обитал под небольшим навесом, устроенным прямо на обочине дороги у подножия крепостного холма – вокруг на деревянных рейках были развешены разнокалиберные подметки, куски кожи, металлические подковки, на полках пониже Дима разглядел расставленные в беспорядке банки с гвоздями, кривыми иглами и клубками вымазанной дегтем нити. Сейчас при свете масляной лампы сапожник звонко приколачивал молотком каблук к изрядно потрепанному рыжему башмаку. При приближении пограничников он вытащил изо рта несколько гвоздей, которые до этого сжимал между зубами, торопливо спрятал их в нагрудный карман засаленного фартука и уставился на визитеров одним своим водянистым глазом. Второй при этом был устремлен куда-то в звездное небо.
– Ну? – спросил Стас.
– Все трое по-прежнему там, – суетливо обтерев руки о штанины, ответил башмачник, – один высунулся было, мальчишки его до Нижнего рынка проводили. Купил жратвы, вина и вернулся.
– Хадрум, – понимающе хмыкнул Стылый.
– Давно? – деловито уточнил Стас.
– Часа три назад. Колокольня на Соборной площади как раз предзакатную отзвонила.
– Стылый, двигай за мной. Ты, – Стас ткнул в Димину грудь пальцем, украшенным грязным ногтем, – останешься здесь.
– Пусть лучше позади топает, – возразил Стылый, – потеряется еще или в блудняк какой впишется по незнанию, ищи да вытаскивай его потом…
– Хрен с тобой, – с явной неохотой согласился Стас. – Держись за спинами, вперед не лезь, слушай команды. Все ясно? Тогда пошли.
Навес сапожника располагался почти на самом углу скудно освещенной улочки, выходившей на мощенную булыжником площадь, поэтому отсюда открывался прекрасный вид на все прилегающие здания. Одну часть площади занимал собор с узкими стрельчатыми окнами и высокой колокольней, в честь которого она, по всей видимости, и обрела свое название. За стеной собора чернел за решетчатой оградой утонувший в темноте парк. Прямо напротив культового сооружения – приземистая прямоугольная постройка с классическим портиком, галерея которого представляла собою вытянутую вдоль фасада колоннаду. Это здание, по всей видимости, и было избрано Димиными спутниками в качестве цели.
Если честно, Дима не был уверен в том, что им удастся обнаружить здесь отца. Может быть, какие-нибудь следы или частички информации, которые помогут в дальнейших поисках. Им просто сказочно повезет, если получится раздобыть хоть что-то. Вместе с тем его спутники действовали настолько целеустремленно и уверенно, что сам Дима ощущал какое-то необыкновенное спокойствие. Наверное, они знают, что делают. Все происходящее с ним сейчас воспринималось как какой-то удивительный сон. Ранняя ночь, звездное небо над головой, стрекот цикад, теплый ветер доносит из церковного парка нездешние ароматы трав и цветов. В воздухе не чувствуется решительно никакой угрозы.
– Там торгаши, а не вояки, – словно прочитав его мысли, успокоил Диму Стылый, – так что не бзди. Сигнал скорее всего ложный, но на всякий разный случай проверить не помещает…
– Заткнитесь там оба! – вполголоса приструнил их Стас. Легко взбежал вверх по ступеням, подергал массивные двери, ухватившись за резные бронзовые ручки, – закрыто. Дима привычно огляделся по сторонам, пытаясь определить, не попал ли тот случайно в поле зрения камер видеонаблюдения, но тут же вспомнил, что никаких камер здесь, конечно же, быть не может.
