– Давай на «ты», – предложил я. – Мы вроде как уже семья… одна.
– Хорошо, хозяин, – согласилась моя нейросеть.
– Хозяин так хозяин, – покладисто согласился я.
Сегодня я сама доброта. А что? Вы когда-нибудь разговаривали сами с собой вслух и при этом часть вашего сознания отвечала вам женским голосом? Так вот я продолжал считать себя душевно здоровым, ухватившись, как за якорь, за одно мудрое изречение: «В жизни многое что есть, чего неизвестно мудрецам».
– Какие планы на будущее? – просто поинтересовался я.
– План первоочередных дел составлен и выведен на подсознание. Все готово к исполнению, – проворковала Шиза. – Я временно буду недоступна для прямого общения.
Вот теперь отключилась уже она. А я знал, что мне надо делать вот прямо сейчас. Мой внутренний секретарь расписал мне задачи и снабдил знаниями, прежде мне неизвестными и неизучаемыми.
Шиза ушла в скрытый режим, а у меня перед внутренним взором появился интерфейс, которым я мог управлять, используя только свое желание. Я точно знал, что это называлось интерфейс. Интерфейс – первый раз я услышал это слово на занятиях по автоматизированным системам управления на курсах повышения для офицерского состава в 1979 году. Мы дыроколом пробивали перфокарты для введения двоичного кода. Если мне память не изменяет, изучали и два языка программирования – Бейсик и Фортран. Но применить знания в войсках не довелось. АСУ там просто еще не было.
Так вот. Я мог убрать его, мог вывести опять, сделать прозрачным или, наоборот, непрозрачным. Я мог залезть в его свойства и настроить те функции, которые мне были нужны. Достаточно было только этого пожелать. Культурного шока я не испытал. Просто принял как данность. Одной странностью больше, одной меньше – для меня, пережившего смерть и воскрешение, большой роли не играло. Меня занимало совсем другое.
Мне нужно было одеться. На скамье лежала моя тонкая бязевая рубаха кремового цвета. Коричневый кожаный колет и плотная короткая куртка с нашитыми металлическими бляшками. А также широкий кожаный пояс, к нему был пристегнут узкий, но довольно длинный меч и кинжал.
Одевшись, я опоясался и вытащил клинок. Он был длиной около метра, легкий, удобно сидел в руке, отлично сбалансирован. Но, что удивительно, я знал, как с ним обращаться. Это был меч, сделанный специально для Ирридара. Посмотрел на свои мозоли и понял: да, этот парень долго тренировался.
С удовольствием подумал: теперь это мое оружие. Быстро, одним движением вернул его в ножны.
«Так, теперь настройка интерфейса. Что мы тут имеем?» – залез я в его свойства. Появившиеся новые способности меня немного напрягали, но исследовательский зуд взял верх.
Сканер – возможность видеть скрытые места, магические структуры, опасные объекты, в том числе агрессивно настроенных существ, включая разумных. «И что же надо, чтобы он заработал? Ага, вижу – пять энеронов в риду. Радиус – пятьдесят лаг при непрерывной работе. Риды, лаги – что это?»
Лага – два шага, чуть больше метра, рида – наша минута, 60 рисок, то есть секунд. Понимаю, включается память Ирридара.
Для того чтобы во мне полностью адаптировалась память мальчика, наверное, нужно время. Как подсказывает та же память, меня могут принять за одержимого, а их здесь ловят маги из ордена Искореняющих и сжигают на костре. Гореть не хочется. Нет, очистительный огонь – это не мой вариант. Вернемся к сканеру: какие запасы энеронов имею я? Мой внутренний резерв – три единицы. Упс, а я попал, не хватает. Задумываюсь. Какие у меня еще варианты?
Знаю: накопитель. Его надо взять в руку, сжать ладонь и пожелать, чтобы он имплантировался. Он так и называется – энергетический имплантат второго уровня, по внутренней градации – два. Надо же, как просто! Как в сказке: «По щучьему веленью, по моему хотенью». Ответы приходят, как только задаю мысленно вопрос: «А где он у меня, кстати?»
Я начал обшаривать одежду. Интересно! Карманов нет. А, вот он, за голенищем сапога.
Достаю шарик, зажимаю его в руке и желаю провести имплантацию. Неожиданно интерфейс выдает запрос – выбрать способы имплантации: первый – медкапсула; другой – полевой режим.
Медкапсулы нет. Неосторожно даю команду:
– Полевой режим.
Опять двадцать пять! Ноги подкашиваются. Я бьюсь лбом о скамейку. По всему телу разливается огонь, ощущения такие, что кажется, будто сгораю изнутри. Все время нахожусь в сознании. Больно, очень больно. Я просто сгусток огня. Я плачу, пошевелиться не могу, слезы и сопли текут по лицу. «Сволочи, сволочи!» – плачу я. Только этим и могу выразить свое возмущение создателям шара.
Облегчение пришло постепенно – наконец я смог пошевелиться и, вытирая лицо тыльной стороной ладони, подняться. «Сволочи. Садюги. Ну кто так делает? Где инструкции? Почему не дали? А предупредить! Трудно, что ли, было?» – с трудом шепчу я, вытирая сопли и слезы.
– Ну, Шиза, вернешься – голодом уморю, – зло вынашиваю я план мести.
Теперь я понимаю, что не все так просто с этими имплантатами, пакетами программ и симбиотами. Всегда же знал: за все надо платить. Прожил почти сорок лет. Опыт есть, но вот расслабился и получил.
Осторожно вглядываюсь в мигающее сообщение на интерфейсе.
Загрузить информацию в подсознание или на нейросеть?
Задаюсь мысленно вопросом: какие последствия этих действий?
И уже знаю ответ: болевых ощущений и отключения сознания не будет.
Так, хватит экспериментировать, решил я. Срочно автоматически настроить интерфейс, алгоритм для меня определен оптимальный. Это сделала Шиза, учитывая мои особенности. Все, хватит самодеятельности. Был бы чуточку внимательней – увидел бы это сразу. Теперь все, что мне надо, – это использовать данные мне новые возможности. Какие, однако, странные мысли приходят мне в голову. Я просто не успеваю переваривать обрушившийся на меня поток информации.
Внутри моего тела развернулась микронная энергетическая сетка, это она прожигала каналы для закрепления во мне. Общий объем накопления энергии – 1235 энеронов, из них мои запасы 35 единиц, остальное – имплантат, при этом 1200 единиц скрыты от постороннего взгляда.
Надо же, мой резерв вырос на 32 единицы. Также понимаю, что предельно мой организм может принять еще 1200 единиц. Это та граница, после которой я просто сгорю как спичка и превращусь в прах.
Надеваю фетровую шляпу с широкими полями. Справа прикреплена к тулье брошь, уже теперь с моим родовым знаком – головой нехейского барса – из серебра. Вижу магическую структуру внутри, определяющуюся как слабый щит первого уровня, но самовосполняющий энергию, что очень ценно здесь.
Стоп! А откуда я знаю про магические структуры? Я встал в раздумье. Скоро приходит понимание: проявляется память прежнего хозяина.
Итак, теперь я не Виктор Владимирович Глухов.
Теперь я – Ирридар тан Аббаи. Какие странные имена у этих людей! Но радует то, что все-таки сын барона, а не крепостного крестьянина. Я опять присел на лавочку. Мои мысли занимали сплошные вопросы. Что это за мир? Как это – быть бароном? Где взять средства для дальнейшего существования? Что делать? И кто виноват? В общем, вполне стандартный набор вопросов, которыми озадачивается русский человек со времен Чернышевского. Неожиданно ко мне полилась тонкой струйкой нужная информация. Я аристократ, нехеец, а все нехейцы крутые перцы. Виноваты эти сморчки, лежащие у моих ног. Средства можно взять у них же. Что делать? Ограбить. И вживаться в новый мир. Задумавшись над этичностью грабежа, я решил опереться на Маркса. Сей ученый муж доказал, что первоначальное накопление капитала всегда происходит путем грабежа. Я повеселел.
