Горька моя судьба,
Уж мочи нет!
Коль гонишь ты меня,
То дай ответ!
За что отвергнут я?
За свой вопрос?
Но он возник
Из горьких слез…
Аре-ил засмеялся и сказал:
– Они тебя не гонят, но и спать с тобой не будут, даже не мечтай. Они быстрей тебя зарежут за твои слова. Девочки хотят разбудить в тебе… Э-э-э… Чувство прекрасного, – быстро нашелся он.
Вообще, я стал проникаться к Аре-илу, которого про себя называл «Ара», уважением. Парень мог держать удар и смирять свою гордость. Возможно, по отношению к нему я был не прав.
– Девушки – сама красота и само совершенство. Они прекрасны. Поэтому скажи мне, кудесник, любимец богов… – Я очень серьезно посмотрел на Ару. – Как я познаю чувство прекрасного, если к нему не прикоснусь?
После моего стихотворного экспромта и запутанной речи все в беседке впали в глубокомысленное раздумье. Молча переваривая и хлопая глазами.
– Ну, что поделаешь, неискушенные нелюди! – А я решил развить мысль дальше: – Вот оно, прекрасное, передо мной, и я хочу его познать! – Я встал, протянул руки к ближайшей замершей «снежной королеве» с намерением ее обнять.
Девушка пришла в себя, громко и испуганно завизжала, сорвалась с места и, мелькнув длинной темно-голубой юбкой, пулей вылетела из беседки. И уже оттуда, с безопасного расстояния, проговорила:
– Не надо познавать меня. Познавай лучше Вита-илу, это она тебя позвала. Или Тору, ты ей нравишься. – Все это она выпалила на одном дыхании. А потом испуганно зажала рот ладошкой.
– Дура! – становясь еще краснее, прошипела Тора-ила. А Вита-ила недобро сощурила глаза и медленно припечатала:
– Девочки! Да он над нами просто смеется. А давайте мы покажем ему, какие мы прекрасные! Так, как мы это умеем!
Я с подозрением смотрел на девушку, и мне ее предложение не очень понравилось.
Шиза забила тревогу:
– Ну за что мне это?! – Мне показалось, что она даже заломила руки в мольбе. – У всех люди как люди, а у меня – самоубийца. Беги, дурень! Пожалей хотя бы деток.
Пока остальные «снегурочки» собирались с мыслями, я последовал совету «матери-одиночки». И стал боком двигаться на выход. Заметив мое движение, первой опомнилась Тора. В ее прекрасных глазах цвета синего неба на меня смотрела жуткая месть. За страхи и унижение, которые она испытала, за непонятную ревность, которой она мучилась. И теперь у нее появилась возможность все это выплеснуть на очень наглого и непонятного хумана.
Шиза включила сирену.
– Куда собрался, гадкий сквоч? – Вот дался им этот зверек! – Держите его, девочки! – во все горло закричала Тора.
Снежные эльфарки, как стая гончих, сорвались со своих мест.
– Ой, мама! – вскрикнул я. Перелетел ограду беседки, обогнул девушку, раньше убежавшую от меня, и под крик мужиков-эльфаров: «Ату его, ату!» – понесся в сторону столовой. Надеясь, что там они не будут прививать мне чувство прекрасного.
Моя интуиция мне подсказывала, что ничем хорошим для меня это не закончится. Я не знал и знать не хотел, что могут разозленные снежные бабы. А в том, что у них есть способ проучить зарвавшегося паренька, я почему-то ни капельки не сомневался.
Девочки были очень быстры. Они подтянули повыше юбки и гнали меня, как волчицы загоняют оленя, грамотно отсекая от поворотов, чтобы я не мог нигде затеряться. Я бежал, не переходя на ускорение, еле успевая быть чуть впереди. Разъяренные и впавшие в охотничий азарт, девушки не знали устали, покрикивая мне вослед:
– Стой. Мы тебе покажем прекрасное.
– Сволочь такая, – это уже голос Торы.
На мои слова:
– Девочки я больше не буду!
– Конечно, не будешь! – с яростью отвечала опять Тора. – Мы тебе оторвем то, чем ты хотел познать прекрасное.
– Точно, – согласилась другая. – Оторвем!
– У-у-у-у! – это уже было серьезно.
Я бежал мимо студентов, которые быстро уходили с дороги, уступая место снежным бестиям, мимо замершего старичка и проходной.
– Вот охальник! – услышал я вслед. – И тут наследил.
Я забежал в столовую и остановился. Но мои преследовательницы даже и не думали. Увернувшись от захвата, я продолжил бег по кругу. Снежинки были под стать мне, они и не собирались отставать.
Я уже третий раз пробегал мимо странного старичка, когда взмолился:
– Спасай, отец!
– От чего? – с интересом спросил он.
Но ответить я уже не успевал, уходя на четвертый круг.
«Старый козел! – возмущенно подумал я. – Еще издевается».
Вдоль аллеи собрались почти все студенты академии. Зрители живо комментировали наш забег, выдвигая различные версии. Но большинство склонялось к тому, что я переспал и бросил одну из них. Преследовательницы тоже это слышали и злились еще больше.
Где-то стали принимать ставки. Пробегая мимо старикана, я выдохнул:
– От смерти и позора.
Старый пень только удивленно переспросил:
– Ась?
– Спасай, говорю! – заорал я.
– А-а-а, – вслед протянул дед. – К ректору беги, он поможет, – догнал меня его крик.
…Мессир Кронвальд в благодушном настроении сидел у себя в кабинете. Неприятности рассасывались, а деньги прибывали. Когда он наливал себе бокал вина, в кабинете внезапно возник его начальник службы безопасности. У господина ректора от неожиданности дрогнула рука, и он пролил вино на стол.
– Да чтоб тебя… старый хрыч! – ругнулся мессир. – Чего приперся? – и стал вытирать стол.
– Да к тебе наша надежда и опора направляется. Хочу послушать его вместе с тобой.
– Ты чего мелешь? Какая опора? – возмутился архимаг.
– Ирридар тан Аббаи со свитой, – значительно произнес безопасник и сел в свое любимое кресло.
Мессир прекрасно знал своего начальника службы безопасности, поэтому с подозрением посмотрел на него:
– Что он опять натворил?
– Не знаю. Он сам расскажет. Мне тоже это очень хочется знать.
Издали послышался топот стада слонов.
– Я к ректору!
– Стойте, вы куда? – Это взволнованный голос Луциса.
В кабинет влетел потный нехеец, юркнул за спину ректору.
– Вот сам тан Аббаи почтил нас своим присутствием, – проговорил зловредный дед.
– Господин ректор, спасайте! – выглядывая из-за широкой спины мага, взволнованно проговорил Ирридар.
– Мы к ректору!
– Вы куда? – обреченный голос Луциса.
В кабинет влетели восемь девушек-«снежинок», с задранными выше колен юбками, открыв стройные ножки.
