– А я тебе скажу, почему она держала язычок на привязи. Потому что хвастаться там было нечем. Ее отец закончил свои дни в тюрьме. А в тюрьму родного папочку Иринки засунул наш с тобой уважаемый Осип Осинкин. Какие уж у них там друг с другом были терки, я тебя грузить не буду. Ни к чему тебе это знать, да и не нужно. Но кончилось все тем, что Осинкин присвоил себе бизнес Ирочкиного отца, а его самого конкретно подставил, так что тот поехал в места отдаленные, где благополучно и сгнил от тубика, не отсидев и половины срока.
Вася слушал, пораженный в самое сердце.
– Не может быть!
– Еще как может. Если интересуешься, могу тебе и документы показать. Специально упросил копию для меня сделать. Знал, о чем у нас с тобой разговор пойдет, захватил.
И Чаркин сделал знак одному из своих охранников. Тот шагнул к ним и проворно сунул Васе прямо в руки папку с бумагами. Вася машинально ее открыл и стал читать. Он быстро понял, что это и впрямь ксерокопии старого уголовного дела, в котором главным свидетелем и обвинителем выступал Осип Осинкин, а ответчиком был некий Петр с говорящей фамилией Сидельников. Вася припоминал, что девичья фамилия Иринки была тоже Сидельникова. Совпадение? Но нет, к делу была приложена характеристика с места жительства, в которой указывалось, что у обвиняемого имеется неработающая жена и несовершеннолетний ребенок – дочь восемьдесят девятого года рождения.
Вася глянул на дату суда. Декабрь 1992-го. Самый разгар передела собственности в стране. Что творилось в те годы, лучше не вспоминать.
– Выходит, Осинкин засадил отца Иры за решетку?
– Ну! – важно произнес Чаркин. – О чем я тебе и говорю! Как ты думаешь, могла захотеть Ирочка отомстить обидчику своего папаши?
Вася кивнул. Ясно, что могла. Настроение у него было подавленное.
А Чаркин продолжал:
– Я давно смекнул, что неприятности у Осинкина идут изнутри. То один его проект развалится, то другой. Сначала на дочку думал. Прости меня, парень, но жена твоя покойница была редкой шалавой. Ни одну пару брюк мимо себя не пропускала, всех к себе в койку тащила. Могла случайному любовнику о делах своего отца проболтаться. Но потом подумал, нет, происходящее с моим компаньоном – это не случайность, это закономерность, которая длится больше года. А у Ленки ни один полюбовник так долго не задерживался. Она хотя со всеми подряд и сарафанилась, так что могла где-то или кому-то о планах отца сболтнуть, но только раз, от силы два. На постоянку в роли шпиона она не годилась. Сам знаешь, у Ленки ни один роман дольше месяца-двух не длился. А тут история долгая.
Вася это знал и сам. Но продолжал слушать, что говорил ему Чаркин. А тот не унимался.
– И ведь мужик прямо на глазах разорялся. То одна задумка провалится, то другая. И обстоятельства все такие, что вроде как типичный страховой случай, то потоп на стройке, то пожар на складе, то фуры пропали, то смежники подвели. Один раз – ничего страшного, два – уже некоторая проблема, а когда сплошняком беды идут, впору молебен в храме заказывать. Только я в такие вещи не верю, твердо знаю, за каждой проблемой стоит свой исполнитель. Все руками людей на земле делается, а значит, искать надо было какого-то конкретного человечка, у которого на Осинкина зуб имеется. Только таких много было, потому что, между нами говоря, тесть твой, покойник, большим гадом был. И много желающих имелось, кто ему зла за его прежние проделки желал. Вот я и подумал, если этот человек через кого-то из членов семьи действует, то кого он выбрал? На тебя даже думал, но неприятности у Осинкина еще до твоего жениховства начались. На Ленку, как уже говорил, думал. Но что-то мне подсказало молодую жену прощупать. Я на Иринке остановился и прав в итоге оказался!
– Вы с ней говорили?
– Зачем? Что она мне могла нового сказать? Я с Осинкиным хотел повидаться, предупредить. Хотя он и гад, и меня кинул, как и многих других, но… Но если бы он утонул, я бы своих денег вовек уже не увидел. А так всегда оставался шанс, что деньги свои я сумею из него выжать. Разные ведь методы имеются, чтобы на человека воздействовать. Хотя и не в девяностых живем, а все же…
И Чаркин выразительно посмотрел сначала направо, на одного из своих молодцов, потом налево, на другого дуболома. Увиденным он явно остался доволен, потому что повеселел и закончил уже совсем другим тоном.
– Так что, хотя на Осинкина у меня самого тоже зуб имелся, но разорения я ему не желал. А смерти и тем более. Когда он умер, я даже подумал, что обвел меня старый вонючка вокруг пальца, сбежал, откуда и не достать.
– А мы…
– С вами, наследниками его, я дел иметь не собирался. Во-первых, знал, что, как Осинкин помер, банки все его имущество описали, крохи вам какие-то остались. Но следить за вашим семейством не перестал, не скрою, любопытно мне было, как дальше события развернутся. И какое-то время мне казалось, что все, Осинкин умер, его враг успокоился. А потом понял, нет, не успокоился. Как только ты сам на ноги немножко встал, все по-новому закрутилось. У тебя ведь в последнее время много проблем в бизнесе нарисовалось?
Вася не стал скрывать очевидное и выдохнул:
– Очень!
– Вот и у тестя твоего перед самым концом проблем навалилось, лопатой не разгрести. Так что делай выводы.
О причинах, которые привели Осипа Осинкина сначала к почти полному разорению, а потом, возможно, и к смерти, Вася слышал уже от адвоката. Так что Чаркину он сейчас верил на девяносто девять процентов. Почему не на все сто? Да просто потому, что доверять таким людям на все сто процентов просто невозможно.
Но оставался у Васи еще один вопрос.
– А с Отаром Ревазовичем вы по какой причине виделись?
– Тебя это не касается.
– Буквально за пару дней до своей смерти Отар мне говорил, что догадывается, кто мог желать смерти Осипу. И говорил, что в одиночку ему не справиться. Намекал, что соберет каких-то людей, которые могут мне помочь. Это он не про вас говорил?
– Встречались мы с ним по другому делу, тебя оно не затрагивает. Но после того, как мы объяснились и о том деле договорились, зашел разговор и про Осинкиных. И Отар мне тогда сказал, что дело Осипа еще не закончилось, что все зашло на новый виток. Он очень боялся. Главным образом Отар тебя и Ленку хотел уберечь. Считал, что дети за грехи отцов отвечать не должны. Ну а зятья тем более. В общем, просил меня помочь вам. Ну, вот главным образом потому я тут с тобой сейчас и разговариваю.
– Вы сами за Отаром заезжали?
– Я к кому-то мотаться лишний раз не привык, за Отаром я своих ребят прислал. Они мне его под белы ручки прямо домой и доставили.
– И вы с ним всю ночь проговорили?
– Зачем так долго? – усмехнулся Чаркин. – За полчаса управились.
– Но Отара увезли в конце рабочего дня. Еще шести не было. А назад он вернулся лишь на следующий день, и то ближе к вечеру.
