– Давай без нежностей, я знаю, тут у вас повсюду камеры наружного наблюдения! – заявила я, увернувшись от поцелуя. – Ближе к делу!
– К телу? – милый притворился, будто недослышал.
– Доступ к телу будет открыт позже, – ответила я. – Кстати, это почетное право нужно еще заслужить!
– Начина-ается! – протянул Денис. – Опять эти женские штучки!
– Я с тобой сейчас не как женщина разговариваю, а как частный детектив! – обиделась я.
– А что опять случилось? – милый сделался серьезен, но мне не понравилось, как он выделил слово «опять».
– Ничего особенного, сущие пустяки! – язвительно ответила я. – Зяма подобрал на деревенской помойке свежий труп, все наше семейство и друзья дома попали под подозрение в совершении кровавого убийства, наш семейный автомобиль пережил попытку угона, наша дача – ночной налет, а я лично – нападение неизвестного злоумышленника с осложнением в виде легкого сотрясения мозга! А наша мамуля по случаю подалась в воришки, но это вообще мелочь, не заслуживающая упоминания!
– Погоди, не части, я не успеваю вникать! – взмолился мой милый, хватаясь за голову. – Кто на тебя напал? Кого убили? Какой налет? И что украла Варвара Петровна?
– Вот именно это я и пытаюсь выяснить! – заявила я. – По-моему, у меня все получается, я уже близка к разгадке, но мне не хватает определенной информации. Я ее получить не смогу, а вот ты, наверное, при желании вполне сумеешь добыть.
– Добыть – это как? С раскаленным утюгом и пыточными щипцами? – съязвил Денис. – Так это не мой рабочий инструмент, ты перепутала, я милиционер, а не бандит!
– Именно потому, что ты милиционер, ты сумеешь узнать то, что мне нужно! – успокоила я.
– Давай сядем, – попросил милый, поискав и найдя глазами свободную лавочку.
– Садятся в тюрьму, а на лавочку присаживаются, – поправила его я. – Впрочем, ты мыслишь в правильном направлении.
Мы устроились на скамейке с видом на парадный подъезд ГУВД, и я продолжила свои объяснения:
– Я подозреваю, что некая Анна Ивановна Иванова имела переписку с заключенным, отбывающим наказание в одной из колоний Тихореченского района. Мне нужно узнать, с кем именно.
– Так это в ГУИН обращаться надо! – покачал головой Денис.
– Куда?
– В Главное управление исполнения наказаний! Это не наше ведомство!
– Да ладно тебе! – рассердилась я. – Ты сажаешь людей в тюрьму – и не можешь узнать, как они там живут? Никогда в это не поверю!
– При чем тут я? В тюрьму их сажает суд! – вскричал Денис. – И это тоже другое ведомство!
Я посмотрела на него, такого сердитого, колючего и непримиримого, и в носу у меня защипало.
– Ах, ты так? Ну, ладно! – плаксиво сказала я, сморгнув воображаемые слезы. – Не хочешь помогать мне – не помогай! Только не горюй потом, что ты меня потерял!
– Когда это – потом? – Денис нахмурился.
– Когда мафия дотянется до меня своими длинными руками и утащит в могилу! – я захлюпала носом.
– Ты начиталась ужастиков Варвары Петровны! – фыркнул бессердечный милый.
Я сосредоточилась и выжала из себя одинокую слезу. Она выкатилась из-под ресниц неохотно и поползла по щеке очень медленно. Зато жестокосердый Денис имел возможность рассмотреть мою единственную горючую слезинку во всей ее хрустально-переливчатой красе.
– Все так серьезно? – Он внимательно поглядел на меня и отчаянно взъерошил волосы на макушке. – Да ладно тебе, Инка, не реви! Есть у меня знакомые в соответствующих структурах. Как, говоришь, зовут зэковскую подружку по переписке?
– Иванова Анна Ивановна! – быстро смахнув уже ненужную слезу, совершенно нормальным голосом ответила я. – Вот я тут на бумажечке заранее написала ее имя и домашний адрес, держи. Когда можно ждать результатов?
– Я позвоню, – со вздохом ответил милый.
Он встал со скамейки, спрятал исписанный листочек в задний карман джинсов и зашагал к зданию управления. Выражение лица у него было хмурое. Кажется, он подозревал, что я его провела. Я поняла, что любимому менту срочно нужно добавить оптимизма и энтузиазма и жалобно позвала:
– Дениска!
– Ну, чего еще? – неласково отозвался милый.
– Ты меня не поцелуешь? – жалобно спросила я.
Денис снова вздохнул, вернулся к лавочке, наклонился и чмокнул меня в мокрую щеку.
– Я тебя очень, очень люблю! – крепко обхватив милого за шею, жарко прошептала я ему в ухо. – Спасибо, что выручаешь меня из беды! Что бы я без тебя делала!
– Морочила бы голову кому-нибудь другому! – проворчал Денис, однако лицо его прояснилось.
Мужчинам очень нравится чувствовать себя рыцарями, без активной помощи которых прекрасные принцессы обречены на пожизненное заключение в уединенных замках.
– Не сиди на сырой скамейке, простудишься! – сказал мне заботливый рыцарь.
Проявляя похвальное послушание, я вскочила с лавочки и кротким голосом сказала:
– Да, милый, как скажешь! Я уже иду!
– Куда? – спросил милый, строго прищурившись. – Только не ври мне!
– Не буду врать! – пообещала я.
И действительно сказала чистую правду:
– У меня запланирован визит к доктору-невропатологу, профессору Трембицкому.
– Вот как? – Денис высоко поднял брови и не удержался, съязвил: – Я бы, конечно, посоветовал тебе обратиться к психиатру, но невропатолог тоже сойдет!
– Как скажешь, милый! – вновь проворковала я, старательно удерживая на лице нежную улыбку. Денис смешливо фыркнул, повернулся ко мне спиной и зашагал к подъезду. Я моментально вышла из роли прекрасной принцессы и превратилась в злую фею.
– Ах, к психиатру? Ну, я тебе это еще припомню! – мстительным шепотом пообещала я милому, тоже повернулась к нему спиной и пошла на остановку, чтобы подстеречь подходящий трамвайчик.
Добрая докторша Елена Макаровна сказала, что Борис Олегович Трембицкий преподает в медицинской академии. Я твердо рассчитывала на то, что в ректорате этого уважаемого учебного заведения мне подскажут, как найти профессора Трембицкого, и не обманулась в своих ожиданиях. Правда, из приемной ректора меня послали в деканат, а оттуда – на кафедру, так что мне пришлось немного побегать по институтским коридорам. Но это было даже приятно: на каждом шагу мне попадались большие скопления модной молодежи, и я лишний раз убедилась, что немногие девушки могут конкурировать со мной по части экстерьера.
– Борис Олегович сейчас читает лекцию в триста пятнадцатой аудитории, – ответила мне молодая кафедральная дама, занятая непростым и ответственным делом – подкрашиванием ресниц.
Она похлопала ими, подняв в душном помещении приятный легкий ветерок, и укоризненно добавила:
