«О господи, да!» Чувство захлестнуло Грегора с головой и потащило за собой в глубину. Он не мог остановиться.
Один поцелуй? Какой же он дурак.
Затаив дыхание, Кейт ждала, когда наконец его губы прикоснутся к ней. Первое касание было таким легким и невесомым, что она удивлялась, не вообразила ли она себе его. Но потом Грегор снова ее коснулся, и тепло контакта наполнило ее до самых кончиков пальцев ног.
Она почувствовала, как сердце пытается выскочить из груди, но поймала его и водрузила на место. Но трепет она контролировать не могла. И нарастающее возбуждение тоже. Непреодолимый восторг от того, что ее целует любимый мужчина.
Наконец-то!
Кейт столько раз мечтала об этом мгновении, что ей казалось, она знает, чего ожидать. Но ощущение его рта на ее губах было совсем не похоже на то, что она себе представляла. Оно было теплым и собственническим, нежным и сладким и таким удивительно прекрасным, что не вообразить и в тысяче снов.
Она и мечтать не могла, что будет так хорошо. Какими нежными оказались его губы… Кейт ощутила слабый привкус мяты, оставшийся от пасты для чистки зубов. Ее окутало теплом его тела. Ее кожу начало покалывать. А внутри пробудилось неконтролируемое желание получить больше.
Желание, которое с каждым мгновением поцелуя только усиливалось. Губы Грегора прижимались к ее губам сначала осторожно, а потом все с нарастающим давлением, от которого ее сердце начинало барабанить по ребрам от инстинктивного предвкушения.
Ощущения обострились, и стало жарко. Удивление и восторг обернулись полыхающей страстью и обжигающей необходимостью. Кейт не знала, чего хочет, но чувствовала, что это где-то совсем близко.
Она застонала в молчаливой мольбе, и этого оказалось достаточно: вся страсть, которую Грегор сдерживал, вырвалась на свободу ужасной приливной волной.
Кейт неожиданно оказалась в его объятиях, ее тело прижималось к нему. Его пальцы вплелись ей в волосы, чтобы удерживать ее затылок и прижать ее рот еще сильнее, еще властнее к себе.
За ее удивленным вздохом последовал новый, более мощный, когда Грегор воспользовался тем, что Кейт открыла рот, и наполнил его своим языком. Долгие, медленные, невероятные движения языка, которые требовали ответа.
Она нерешительно подчинилась, и его низкий рык, вырвавшийся откуда-то глубоко изнутри, был единственным необходимым ответом, что это было правильно.
Грегор целовался с мастерством умельца, опытом повесы и знанием ученого. Он точно знал, как извлечь каждую каплю удовольствия из каждого ловкого движения. Он показал ей, как вращать языком вокруг его языка, как гладить, как двигаться, как дразнить, как наклонить рот и вбирать его глубже и глубже.
Кейт стала увереннее, возвращала поцелуй с нарастающим пылом, не уступавшим его. Но этого было недостаточно. Даже когда Грегор откинул ее и прижал теснее к своему телу, голод и желание, казалось, только усилились. Пыл превратился в неистовство – в жестокий шторм тяжелого дыхания, стучащих сердец, стиснутых губ и сплетающихся языков.
Это было совсем не похоже на контролируемые поцелуи, которые Кейт видела, он раздавал раньше. Он был грубым, настойчивым и яростно страстным. Ненасытным. Он целовал Кейт, словно может умереть, если не получит ее. Словно для него она единственная женщина на свете, и ему никогда ей не насытиться.
И Кейт знала, что никогда – никогда – не сможет насытиться им. Грегор Макгрегор стал первым мужчиной, которого она поцеловала, и последним. Если ей и нужны были доказательства, что они предназначены друг для друга, то теперь они у нее появились. Она создана для него, и он больше не может это отрицать. Его горячие собственнические прикосновения не могут врать. Грегор заклеймил ее своим ртом, языком, руками, требуя каждый ее дюйм.
Ощущения стали жестче, накатывали на нее быстрой лавиной чувств и восприятий. Его щека, царапающая ее чувствительную кожу. Влажное тепло его рта на шее. Ее грудь, прижатая к его груди. Соски, напрягшиеся под его пальцами. Отпечаток его ладоней на ее бедрах. Ее ягодицах. Обхватывающих ее, поднимающих, прижимающих к его…
Всемилостивый боже!
Сердце Кейт замерло от его размера. Она чувствовала его, толстый и твердый, прижимающийся к ней длинный стальной стержень, вызвавший горячий прилив влажности между ее ног. Зная, что происходит между мужчиной и женщиной, Кейт подумала бы, что это невозможно.
Но когда Грегор начал двигаться, она передумала. Жар наступал. Грудь стала тяжелой, а все тело – мягким и словно расплавленным. Гибким. Податливым. Готовым.
Грегор успел обхватить Кейт за шею, прежде чем ее ноги отказали. Она вся горела, дрожала от чего-то. Она с трудом держалась на ногах, и все же ей необходимо было…
Двигаться. Кейт едва не зарыдала от облегчения – так ей было хорошо с ним. Осторожные движения бедер стали резкими, ее тело требовало больше давления, больше движений, больше удовольствия.
И господи, сколько удовольствия он ей доставлял. Его рот, его язык, его стальная твердость.
Но ее жадному телу было все мало. Боль усиливалась. Становилась все настойчивее. Ее тихие вздохи превратились в стоны, просьбы – в мольбы – освободить ее от неистового беспокойства, нарастающего внутри. Она чувствовала, как его мышцы напрягаются под ее пальцами, пока он тоже борется с требованиями его страсти.
Сейчас случится что-то прекрасное, и Кейт не могла дождаться – она действительно не могла ждать, – когда узнает, что это.
Грегор впал в безумие. Только так можно объяснить, что происходит. Чем, кроме безумия, оправдать темный огонь желания, пожирающий его мозг, лишивший его рассудка и превративший хваленую сталь его самоконтроля в горстку пыли?
Он знал, что должен остановиться, но не мог заставить руки отпустить ее. Она была такой вкусной. Губы – такими сладкими. Кожа – такой нежной. Рот – таким горячим. Тело – таким тугим и крепким.
Кейт была отзывчивой? Это еще мягко сказано! Она была подобна бочонку черного пороха, готовому взорваться от малейшей искры. Его искры. И от ее силы и опасности Грегора охватывала дрожь, хоть он и знал, чем это грозит.
Еще только одна минута, еще одно прикосновение. Но этого было недостаточно. Не будет достаточно, пока он не окажется внутри нее, и она не будет выкрикивать его имя, пока ее тело раскалывается под ним вдребезги.
И даже этого может оказаться недостаточно!
Грегор отогнал случайную мысль. Это просто нелепо. Это просто похоть, вот и все.
Но он никогда прежде не испытывал такого желания. Желания, столь неприкрытого, и примитивного и наполняющего слепой необходимостью сделать женщину своей. Желания, не знающего границ чести. Желания, которое все нарастало и не отпускало его. Оно захватило его и держало – твердо и крепко.
Да, и он был твердым. Как камень. Кейт прижималась к нему, издавая негромкие хриплые стоны удовольствия, и Грегор, понимая, насколько она близка к тому, чтобы вознестись на вершины блаженства лишь от ощущения его члена между своих ног, чуть не сходил с ума.
