В этот раз у Михаила нет надежного товарища. Так уж случилось, что в тот день, когда к нему с дурной вестью приехал нарочный из Сисима, сыны уехали в город с обозом. Кузьмовские мужики заняты на своих работах. У людей тайги сентябрь занят до последнего дня. Никто из надежных промысловиков не решился ехать за пятьдесят верст в тайгу, неизвестно на сколько дней. Сейчас любой час на учете. Пришлось охотнику седлать коня в одиночку. Не мог мужик отказать людям в лихой беде. Он надеялся найти помощника в опасном деле на прииске, в худшем случае бить зверя придется одному.
Найти пакостного медведя не составило большого труда. От места последней потаржнины, где десять дней назад была задавлена и съедена третья корова, Михаил быстро нашел жилище медведицы, которая постоянно ходила по одной тропе и ставила когтями метки на старой пихте. В остальном оставалось ожидать результата. Труднее было найти хорошего, надежного напарника.
Пока охотник готовил петлю на добычу, внимательно изучат людей небольшого старательского прииска. В артели пятнадцать домов, чуть больше сорока жителей. Из них семнадцать рабочих-старателей, остальные — женщины и дети. Половина всех мужиков — молодежь. Четверо не женатые. И все они ухлестывают за Шафрановой Наташкой. Да это и понятно. Наталья — девка видная, проворная, работящая, застенчивая. В старательских семьях есть еще четыре молодки, но на них никто из парней не смотрит. Идет борьба за совершенство. С мордобоем. Не далее как позавчера Михаил Северьянович наблюдал, как Ванька Панов с Лешкой Воеводиным кулаки друг о друга чесали.
Ивану Панову двадцать пять лет: кряжист, высок, вынослив, правдолюб. Всегда постоит за себя и за дело. В своем кругу парень достаточно смел. Только вот настолько ли, чтобы можно было взять его с собой в товарищи, бить зверя и не обмануться? Михаил повстречал на своем веку достаточно людей, которые на словах «пускали пыль», хорохорились, били себя в грудь, а потом, как медведь первый раз рыкнет, от страха не могли ноги передвинуть. Всякое бывает. У каждого человека свой характер. Выбрать хорошего напарника на охоту — дело сложное. Ошибиться в таком деле равносильно смерти.
Третий день присматривается Михаил к Ивану Панову. В работе на колоде (приспособление для промывки золота), с лопатой в руках, в шурфах и под крепежным лесом парню цены нет. Однако не работой проверяется смелость характера. Здоровые, сильные, работящие мужики иной раз оказываются такими трусами, которым нет доброго слова памяти. А вот в отношении к своей любви все и проявляется. Лешка Воеводин — конь-голова, считай, на четверть Ваньки выше, кулаком оглоблю перешибает. А вот посмотри, не испугался Ванька своего соперника, выстоял кулачный бой за Наташку, хотя и получил неплохо, носит незрелую шишку под глазом. Но все едино, не отступается от девки. Здесь можно и поверить парню, взять его с собой зверя промышлять. И все же неплохо бы сделать еще одну проверку: спросить у Наташки, верит ли она парню?
Михаил Северьянович допил чай, проглотил последний кусок вяленой медвежатины, довольный потянулся за трубочкой. Хорошо добрым утром после вкусного завтрака выкурить три понюшки табака! Язык вяжется, поговорить охота. Да и как раз надо. Затянулся мужик крепким самосадом до слез в глазах, растянул на губах блаженную улыбку: самое время пришло! Поймал момент промышленник, когда рядом не осталось лишних ушей, негромко позвал:
— Слухай, Наташка! Подойди, дочка, на минутку!
У девушки от неожиданности из рук выпала чашка.
— Что такое, дядя Михаил? Может, кружку молока парного налить?
А у самой — сердечко в груди синичкой бьется. Покраснела перезревшей кислицей. Поняла, что Михаил про Ивана спрашивать будет.
Да и вообще Самойловы люди тихие, неразговорчивые, знаменитые, уважаемые. Один лишь прямой, строгий взгляд медвежатника приводит любую женщину в робость. А что говорить про девушку?
Налила Наташа из крынки в берестяную кружку молока, запахнула плотнее на груди телогрейку, осторожно пошла к зовущему под кедр. Михаил встретил ее с довольной улыбкой. Однако в глазах его виделось напряжение. Понятно, что хотел спросить о чем-то серьезном.
Встала Наташа рядом, протянула кружку и тут же хотела убежать назад. Чувствует девушка, что боится Михаила. В груди воздуха не хватает, руки подрагивают мелкой дрожью. Но медвежатник невозмутимо остановил ее, пыхнул дымом в костер, указал глазами:
— Сядь подле, спросить что хочу.
Собеседница робко присела на край медвежьего спальника, опустила глаза на кедровый корень, от волнения закрутила в руках косу.
— Что, душегрейка-то не с твоего плеча? — продолжил Михаил.
— Моя… — не понимая, к чему он клонит, удивилась Наташа. — Сама шила. Специально на зиму. Больше — всегда теплее, в морозы можно еще одну кофточку надеть.
— Это правильно, — довольно подтвердил промысловик и тут же неожиданно, как будто одним взмахом топора срубив застоявшуюся сушину, спросил: — А что, Ваньку-то крепко любишь?!
— Что это вы, дядя Миша? — вздрогнула девушка и еще больше покраснела. — Какого такого Ваньку? Не люблю я его вовсе… так-просто…
— Ладно, успокойся, — довольно улыбнулся Михаил. — Мне до вашей любви дела нет. Любовь — это дело хорошее, когда по сердцу, любитесь себе на здоровье! Ты мне вот про что скажи, другое интересно, — здесь медвежатник сделал многозначительную паузу, выдержал момент, а когда понял, что Наташа готова высказать самое сокровенное, негромко продолжил: — Веришь ли ты Ваньке, как самой себе?
Наташа — ни жива ни мертва! Затаила дыхание, сердечко приостановилось. Девушка еще ниже опустила голову, потом вдруг выпрямилась:
— Верю!
— Думаешь, что не бросит, когда плохо будет?!
— Да.
— А что, вынесет он тебя из тайги на руках, когда хворая будешь? — пробивая узким взглядом глаза девушки, задел за живое Михаил.
— Вынесет! — без тени сомнения ответила девушка.
— Вот и ладно, — довольно затягиваясь дымом, отклонился охотник. — Теперича можешь идти. Только нет, постой, — повелительным тоном, от которого Наташа никак не могла отказаться, приказал Михаил. — Сымай душегрейку. Она мне надень сгодится. А ты до вечера у костра не замерзнешь. Вон, солнышко опростоволосилось, тепло будет.
Наташа послушно сняла с плеч одежку, протянула Михаилу. Тот бережно принял телогрейку, положил себе за спину, равнодушно махнул рукой:
— Шагай!
Прежде чем уйти, Наташа какое-то время колебалась, потом спросила:
— Зачем все это, дядя Михаил?
— Нудыть твою… Не женское это дело — все знать. Потом увидишь, — понизил голос медвежатник и отвернулся в сторону.
Наташа ушла к своему костру. Михаил выбил трубочку о корень кедра, стал обувать на ноги походные чуни: пора! Рядом зачихали носами взволнованные собаки. В какой-то момент зверовые кобели взвизгивали, выпрашивая волю, однако Михаил осадил своих верных помощников:
