Сегодня «адский сторож» был немногословен. Несколько коротких цвиканий несли неясность. Очевидно, что на тропе кто-то был, а кто — вызывало сомнение. Бурундук рассказал, что он увидел большое животное, очень похожее на сохатого. Но некоторое изменение в голосе полосатика говорило о другом.
Лесная хозяйка напряженно слушала насторожившуюся тишину, ждала, что маленький смотритель даст еще один знак. Но тот молчал. Прошло какое-то время. Добытчица вдруг различила чавканье чьих-то ног по грязи. Тяжелая поступь выдала четвероногое существо, однако животное не было жителем тайги. Мамаша представила картину недалекого прошлого. Несколько дней назад по тропе проходила лошадь: большое животное, подвластное человеку. В тот день она с медвежатами находилась на плантации ореха. Вечером, возвращаясь на лежку, она увидела на своей тропе железные следы. Немало удивившись, опытная охотница долго обследовала отпечатки копыт, проследила весь путь от начала до конца и успокоилась только тогда, когда «голый сохатый» беспрепятственно ушел по тропе вдоль хребта. В некоторых местах лошадь останавливалась, недолго стояла у черных елей, в густой подсаде мелкого пихтача, на должном расстоянии осматривала задранную ее когтями метку, а потом ушла в нужном ей направлении.
Это не вызвало настороженности. Лошадь шла одна, без человека. На звериной тропе печатались только следы железных копыт, с терпким запахом пота, сбегавшим по ногам. По тому, насколько далеко стояла лошадь от метки, глава округи поняла, что лошадь не претендует на участок, уважает границы территории и боится ее.
Старая медведица много раз натыкалась на «железные ноги», издали видела лошадей — слуг человека. Они жили там, внизу, в большой широкой долине, паслись на сочных полянах близ жилья, исправно носили на своих спинах груз или подставляли спину под своего хозяина. При любой встрече с медведем лошади панически бросались прочь. Они знали, что хозяева тайги таят в себе огромную силу и несут реальную, смертельную опасность. Когда вдруг легкий ветер наносил страшный, смердящий запах хищника, слуги человека бежали под защиту человека и не могли противостоять могучей силе зверя.
При случайных встречах с этими животными медведица проявляла к ним интерес — не более. Выпрямившись на задних ногах во весь рост, она наблюдала, как тихое, покорное существо с ужасом в глазах убегает прочь. Мамаша видела в лошадях еду, однако благодаря сытому желудку никогда не нападала на «голых сохатых». Более того, она знала, что лошадь — слуга человека, который всегда ответит за ее смерть коварной местью. Это перешло к мудрой добытчице с малых лет, вместе с молоком матери и вызывало чувство страха, переступить через который помог бы только критический случай.
Сегодня для встречи с «голым сохатым» у медведицы не было повода. «Проходи мимо, я тебя не трогаю, — думала она, не сомневаясь, что это был слуга человека. — Пусть будет все так, как в прошлый раз». Однако посторонние звуки на тропе заставили обратить на себя внимание.
Вначале это были просто тяжелые шаги лошади. Потом непонятные движения на одном месте, походившие на продолжительную возню медвежат. Затем заговорил ласковый ручеек, опять какие-то шорохи, полет пчелы, глухие удары чего-то тяжелого о землю и шум от других непонятных действий. До метки было далеко. Медведица не могла точно различить, что там происходит. Слуховому восприятию помогали тишина и ломкое эхо ниспадавшего вечера, приносившие пространные звуки на скалистый взлобок. Если бы лежка семьи находилась дальше, за пригорком, эти звуки так и остались бы без внимания. Но тогда то, что происходило на тропе, вызывало волнующий интерес.
Журчание ручейка, полет пчелы вскоре смолкли. За этим опять послышались нарастающие шаги тяжелых ног. Знакомая, отчетливая поступь не оставила сомнения, что мимо, по тропе, идут «железные ноги» лошади.
Вдруг рваный ветерок-тянигус принес резкий запах человека: слуга старого врага вез на своей спине своего хозяина мимо. Это заставило старую медведицу напрячься. Она хотела встать, уйти от опасности на заветренную сторону хребта. Однако лошадь спокойно прошла по тропе мимо, так и не почувствовав близкого присутствия зверей. Еще какое-то время вдалеке были слышны удаляющиеся шаги, редкий шорох веток о потное тело, вязкое чавканье копыт. Потом все стихло.
Владычица долго слушала, ждала, втягивала по-поросячьи носом свежий воздух, напрягала расплывчатое зрение, выставляла уши, выискивая смертельный запах. Но вечерние сумерки, прохладный сивер несли спокойствие и постоянство. Это придало уверенность. Сытый желудок сладким медом лепил веки, закрывал глаза. Нагретая, теплая лежка сковала тело ленью. Еще раз глубоко вдохнув в себя запахи тайги, разведчица положила голову на лапу и предалась глубокому забытью праздного сна.
Проходящая ночь была умиротворяющей. Легко и безответно клубился над теплой землей мягкий туман. Сгибаясь под тяжестью инея, звенели остекленевшие травы. Разбивая ломкую, ледяную росу, бегали бурые полевки. На перевале долго заунывно тянул свою последнюю песню настойчивый сыч. Далеко под гольцом испуганной рысью визжали маралы. В болотистом зыбуне призывно стонал сохатый.
Раннее утро вздрогнуло импульсивной энергией. Неожиданно для всех, выбивая ложную любовь, негромко, но азартно затоковал краснобровый глухарь. Энергичный соболь, начиная свою охоту, метнулся по моховой колодине. Напористо выискивая соперника, троекратно взвизгнул возбужденный марал. Перебивая его, раскатами грома затрубил сохатый.
Медвежата проснулись первыми. Со злобной, неукротимой силой белогрудый потянулся лапами, щелкнул на сестру зубами. Медведка отпрянула в сторону, с обиженными глазками отошла под защиту матери. Та грозно фухнула на сына, раскачиваясь из стороны в сторону, поднялась на передних лапах. Легкий голод разбудил зверей. Стремление к продолжающейся жизни заполнило сильные тела. Семью ждала огромная плантация кедровых орехов.
Прежде чем начать движение, медведица вновь долго слушала тайгу. В противоположность вечернему, мертвому часу, бренный мир испытывал торжество существования. Приветствуя добрый день, всевозможными голосами пели птицы. Мелкие животные наполнили пространство шорохом движения. На противоположном склоне колким эхом выстрелил сломавшийся сучок. В ответ ему, призывая к себе противника, затрещал о ломкие ветки рогами сердитый марал.
Наконец-то наступила минута хозяйки тайги. Добытчица сделала шаг в сторону, загремела промерзшей травой, хрустнула лапами по стеклянной земле. Тяжелые шаги зверя приглушили торжество живого оркестра. Приветствуя величавую императрицу, в должном молчании замер лес. Услышав грациозное шествие, в немом поклоне склонили головы подвластные существа: «Всем тихо! Доброе утро, старая мать-медведица!»
Хранительница семейства, не обращая внимания на других живых существ, степенно, грузно шагала по своим делам. В этой жизни, в своем уважительном, престарелом возрасте, она не боялась никого и ничего. В своем мире она не знала того, кто мог бы преградить ей дорогу, стать угрозой ее детям. Она завоевала право на существование силой, упорством, настойчивостью. Единственный враг — человек, был далеко. Но даже он своим коварным, хитрым умом не мог противостоять воле, силе, зрению, чутью, слуху могучего зверя. Если понадобится, защищая своих отпрысков, трепетная мать не остановится перед хрупким созданием, убьет его одним взмахом лапы. Так стоит ли прятать свое присутствие крадущимися шагами, если все боятся ее?
