Таков глубокий смысл метафоры «птиц», двиджей. Каждый арий должен стать двиджей. С течением времени метафора выродилась в социальный ритуал, в условность. На этом основании в Индии возникла даже классовая дискриминация. Но ритуалы и классовые различия не имеют отношения к настоящему второму рождению. И никакое социальное положение не гарантирует того, что человек станет двиджей. Потому что двиджа рождает себя сам. В современных религиозных организациях тоже есть обряды, символизирующие второе, духовное рождение. В христианстве – это крещение. В других религиях – прочие разнообразные инициатические обряды. Но никакой обряд не делает человека автоматически дваждырождённым. Это возможно только при полной трансформации личности.
Прежде всего старая личность должна умереть. Это обидно и больно, но другого пути нет. Когда птенец вылупляется, яйцо умирает. Яйцо должно быть разрушено, расколото на части, полностью уничтожено. Иногда мы видим на цыплёнке прилепившиеся мелкие осколки его бывшего яйца (таковы у неофита его привязанности к прошлым занятиям и привычкам). Это мило, но и это должно быть отброшено. Поэтому упанишады и гуру убивают. Первое, что они делают, – они убивают прошлую личность. На самом деле они вдохновляют ученика, чтобы он сам убил себя. Расколол своё яйцо и вышел из тесноты на простор. Кстати, выход из тесноты на простор – частый образ в Ригведе. Тот, кто убивает себя, спасается, а тот, кто отказывается, – тот убивает себя. Такой парадокс. В упанишадах говорится об «убийце души», атмаха. Если человек вовремя не разбивает своё яйцо, если он держится за своё яйцо, не хочет его отпускать, то тем самым он убивает птенца, он убивает душу, которая находится внутри. Ведь так бывает и с птицами: если птенец не может сломать стенки яйца и вылупиться, то он задохнётся внутри. Потом, расколов скорлупу снаружи, мы с печалью увидим, что зародыш мёртв. Так и душа, не освобождённая от покрытия, может задохнуться, умереть. Что значит для вечной души умереть, задохнуться? Что значит «убийца души», если душа не может убивать или быть убитой, как об этом сказано в Гите? Не спрашивайте у меня, я не знаю. Спросите у того, кто жив, кто вылупился. Мы здесь находимся в мёртвом состоянии, мы не то чтобы не знаем, что такое смерть для вечной души, – скорее мы не знаем, что такое жизнь. Однако раньше времени вылупляться тоже не стоит. Всему своё время, свой срок. Женщина носит ребёнка девять месяцев. Если она захочет родить ребёнка по ускоренной программе, у неё будет выкидыш или недоношенный ребёнок. Никакая наука не может убыстрить этот естественный процесс. Душа тоже должна рождаться в положенный срок, а не раньше.
Или вот ещё есть такая обычная страшная история про секты и квартиры. О том, что люди отдают свои квартиры сектам. Или секты отбирают у людей квартиры. Ко мне эта история никакого отношения не имеет. У меня никогда не было ни квартиры, ни секты. Но очень многих она затронула. И теперь всех людей, которые встают на путь какой-нибудь экзотической духовности и примыкают к какой-нибудь экзотической для здешних мест организации, окружающие пугают: вот промоют тебе мозги твои сектанты и отберут у тебя квартиру, тогда будешь знать. Прошу понять меня правильно. Я вовсе не за то, чтобы вы отдавали сектам свои квартиры. Напротив. Прошу вас, никогда не отдавайте никому свою квартиру! Тем более секте. Квартира – это самое ценное, что есть у человека в этой жизни. Берегите свою квартиру. Думайте о своей квартире и поклоняйтесь ей. Так вы, несомненно, придёте к своей квартире и останетесь с ней. Пока смерть не разлучит вас. Но давайте подумаем, как и почему возникает эта проблема с квартирой? Вот человек пришёл в какую-то околорелигиозную организацию. Проникся идеологией этой организации. И ему показалось, что старая жизнь закончилась, что его личность полностью трансформировалась, а значит, ничего из того, что было ему важно и нужно раньше, теперь не важно и не нужно. Например, квартира ему больше не нужна. А если она нужна этой самой околорелигиозной организации или деньги за неё нужны, то вот ключи и документы, берите. Я теперь свободен и просветлён. Но проходит немного времени, заканчивается первый ложный энтузиазм, и оказывается, что старая жизнь не закончилась. Личность не трансформирована. Ничего не изменилось ни внутри, ни снаружи. Человек хочет вернуться к себе прежнему и быстро к себе прежнему возвращается, ибо недалеко ушёл, – а квартиры уже нет! Вот тогда-то он и начинает бить в колокола и писать в газеты о том, как секта отобрала у него квартиру. Но проблема не в секте и не в квартире. Проблема в том, что он не стал другим. Он попытался выбраться из яйца незрелым.
Поэтому важно понять: идеология не помогает. Никакая, даже самая красивая и правильная идеология не помогает. Квартира – это, конечно, очень важно. Но ещё важнее смерть тела. И потеря тела гораздо болезненней, чем утрата квартиры. Если человек не подготовился к потере квартиры для своего тела, как он подготовится к потере самого тела, квартиры для души? Просто идеология не работает. Идеология не поможет нам в момент смерти. Мы всё забудем в момент смерти, все наши книжки, одёжки, татуировки и прочие знаки приверженности к той или иной идеологии. Идеология и приверженность идеологии могут дать только временное ощущение «освобождения» на уровне ума (вимукта-манинас). При столкновении с грубой действительностью это зыбкое ощущение развеивается как дым. Никакие религии, идеологии, обозначения – ничто не поможет нам стать действительно вечными, счастливыми и свободными. Только внутреннее преображение: смерть старого человека и рождение нового, второе рождение, двиджа.
Все любят свои квартиры, свои тела, свои яйца, поэтому все боятся радикальных учений и практик. Они говорят: хорошая религия – это такая религия, которая не промывает мне мозги, которая не меняет меня, с которой я могу оставаться тем, кто я есть, со всем, что у меня есть. Это хорошая религия, правильная, безопасная. Действительно, такая религия безопасная. А ещё – бесполезная. Потому что на пути духовной борьбы безопасное значит бесполезное. Это одно и то же. Потому что упанишады – это оружие, шастры – это оружие, любое священное писание – это оружие. Настоящее оружие не может быть безопасным. Представьте, что вы зашли в оружейный магазин. Продавец подходит к вам и говорит: посмотрите, вот наша новинка, абсолютно безопасный кинжал! Он совершенно тупой. И сделан из мягкой резины. Таким кинжалом вы никогда не поранитесь! Вряд ли вас заинтересует такое оружие. Мы выбираем оружие не по принципу безопасности, а по принципу эффективности. Оружие может быть опасным, в том числе и для владельца, это нормально. Иначе оно не будет опасным для врага. Безопасное оружие бесполезно. Иногда мы видим в витринах макеты стрелкового оружия. Они в точности как настоящие винтовки, пистолеты и автоматы – но не стреляют. Они безопасны. Это макеты. Таковы же в современном мире макеты духовных путей, макеты религий. Они очень похожи на настоящие практики, но они не стреляют. Они безопасны. Человек ходит в церковь, ставит свечки или совершает ещё какие-то ритуалы по своей религии и при этом никак не меняется. Он думает, что это очень хорошо.
Но это не так. Если ваша садхана не меняет вас – она бесполезна. Садхана – значит регулярная практика. Мы должны совершать регулярную практику на духовном пути. И эта практика должна быть эффективной. Она должна убить старую личность и расчистить место для новой. Садхана должна привести нас к настоящему второму рождению. Иначе она бесполезна, какой бы авторитетной ни казалась. Если мы думаем: я регулярно делаю то и это и даже отказываюсь от чего-то, что является запретным, и мне не надо меняться, я остаюсь собой и дальше буду оставаться собой, и это хорошо, – то мы в иллюзии. Эта наша садхана бесполезна. Мы что-то делаем не так. Или вообще делаем что-то не то. Потому что когда мы следуем правильной садхане, то всё меняется: меняется мир вокруг нас и меняется наша личность внутри. Это критерий. Если ничего не меняется, то всё бесполезно.
