И вот, с другой стороны полуострова Индостан, с севера, появляется новое племя, младое и незнакомое. Они кочуют на повозках, запряжённых быками, и воюют на колесницах, запряжённых белыми лошадьми. Они не умеют строить города. Не умеют строить дома. И ватерклозеты. Когда им нужно оправиться, они отходят от станицы на полверсты, копают в земле ямку и делают своё большое дело. Храмов они тоже не строят, огненный алтарь для религиозной церемонии – это снова ямка в земле, квадратное углубление. Но они несут с собой Веды – сборники ритуальных гимнов, священные поэмы, которые поколения жрецов помнят наизусть. Они верят в своих богов без сомнений и оговорок. Да что там верят! Они видят их каждый день. При утреннем ритуале и на торжественных жертвоприношениях они видят богов, спускающихся с небес. Правда, для этого они пьют божественный напиток, сома-расу, и тысячи лет спустя учёные скажут, что это были массовые галлюцинации, спровоцированные настойкой на мухоморах или опиатами. Но эти учёные сами каждый божий день пьют пиво, пьют вино, глотают горстями транквилизаторы, а некоторые нюхают белые порошки и даже двигают мутную жидкость по вене, а никаких богов не видят, а видят только полотна Сальвадора Дали да ещё иногда зелёных и синих чертей. Поэтому дело всё же не в напитке, а в вере. Они верят своим богам. Они умеют варить сому, умеют делать оружие, самое удивительное оружие, и сочинять поэмы, самые красивые и удивительные поэмы, чтобы петь их своим богам. И этого оказывается достаточно, чтобы победить изощрённую и извращённую цивилизацию, сокрушить Рим и сплясать на его обломках.
Несколько веков спустя многоцветные наследники мультикультурной цивилизации Мохенджо-Даро и Хараппы полностью интегрируются в арийскую вертикаль, приняв монархию и кастовую систему, приняв Веды и поклонение арийским богам. Ещё через несколько веков они забудут, что когда-то были завоёваны, они растворят в себе кровь конкистадоров и станут себя – чёрных и коричневых, с полинезийскими и монголоидными черепами – называть ариями, а Веды считать своей собственной древней культурой. И когда в двадцатых годах прошлого века англичане случайно раскопают Мохенджо-Даро, потомки его жителей скажут, что это всё равно ничего не значит и что всё было совсем наоборот, а не так, как мы рассказали.
Но что говорят сами Веды про Мохенджо-Даро и подобные ему города? И говорят ли? Да, конечно. Для читателя ведийской литературы открытия археологов прозвучали как вчерашняя новость. Hello, yesterday news! Тексты на санскрите рассказывают про крепости асуров, демонов (вернее, атеистов). Атеисты, мир которых сокрушили сочинители Вед, достигли высокого уровня жизни, имели города, полные комфорта и высоких технологий. Они были сосредоточены на материальных достижениях своей цивилизации. В Бога они не верили. Храмов не строили. Не молились и не проводили жертвоприношений – считали, что незачем. Собственно, в этом и был конфликт цивилизаций ариев и дравидов, закончившийся для атеистов полным разгромом, порабощением и последующей ассимиляцией.
Собственно, на этом изложение исторического примера можно закончить. Все остальные примеры, от Римской империи до СССР, вы можете привести себе сами.
Моя мысль проста. Я хочу показать связь между упадком веры и гибелью цивилизации, любой цивилизации. При этом я убеждён, что упадок веры является не следствием, не сопутствующим обстоятельством и даже не причиной упадка соответствующей цивилизации, а самой сутью понятия и содержанием катастрофы. Иначе говоря, упадок веры – это и есть упадок цивилизации. Всё остальное, включая стихийные бедствия, крах экономики, политические кризисы и тому подобное, – лишь побочные факторы, непрофильные активы корпорации по разрушению веры. В зависимости от хронологического расположения они выглядят как причины или как результаты краха цивилизации, но это иллюзия. Причиной упадка цивилизации может быть только упадок веры. И результатом упадка цивилизации является упадок веры. И сам по себе упадок цивилизации – это только упадок веры, не более, но и не менее.
Потому что даже самое ужасное стихийное бедствие, такое как потоп, извержение вулкана, поражение футбольного клуба «Зенит», победа партии «Единая Россия», голод, эпидемия, неурожай конопли, ледниковый период и любое другое событие, само по себе не может разрушить цивилизацию, ибо цивилизация строится не на земле, а на вере. Если после природной катастрофы останется хотя бы один выживший, то и цивилизация сохранится. Если тот, спасённый, сохранил веру, как Ной и прочие. Важна не тяжесть катастрофы самой по себе, а отношение к ней. Потому что всё дело в интерпретациях. И здесь я открою самый большой секрет, почему одни цивилизации гибнут от лёгкой простуды, а другие выживают и после контрольного выстрела в голову. Всё дело в интерпретациях.
Когда племя, поклоняющееся своим богам на аренах жертвоприношений, в храмах, институтах марксизма-ленинизма и музеях современного искусства, вдруг получает взамен цунами, ядерный взрыв, биржевой кризис, Ельцина и тому подобные сюрпризы, у жрецов неизбежно возникают сомнения. Возникают еретические мысли: что-то не так. Либо что-то не так с нами. Либо процесс поклонения неправильный. Либо что-то не так с самими нашими богами. И я скажу странную и страшную вещь: это всё нормально. Никакая ересь не способна разрушить веру. В конечном итоге ересь укрепляет веру. Потому что ересь сама по себе есть вера. Даже если, огорчённые несчастьями, мы взваливаем на Бога вину. Даже если мы глумимся над Ним. Если подозреваем, что Он не всесилен или не всеблаг, раз позволяет несправедливостям случаться. Если мы начинаем ненавидеть Бога – это вообще очень хорошо. Потому что обида и ненависть – это вера, и даже больше, чем просто вера, – это личное и личностное отношение к Божеству. Не важно, что́ мы говорим Богу. Важно, что мы всегда в своём сердце разговариваем с Ним! И если мы враждебны, то это очень хорошо. Если мы будем очень враждебны к Богу, если будем постоянно думать о Нём с ненавистью, то рано или поздно Он встретится с нами и убьёт нас. И мы достигнем нирваны, ради которой мистики тысячи жизней идут по пути аскез. Так говорят Веды.
И для цивилизации обида на своё Божество не смертельна. Даже наоборот. Мы знаем народ, который в своих религиозных текстах, псалмах, постоянно сетует, плачется, жалуется Богу и на Бога, и сам Бог у него выходит такой, не очень как бы хороший, а скорее странный и вообще. Однако свою цивилизацию они сохранили, несмотря на то что много веков не имели даже своей страны. Потому что всё дело в интерпретациях. Когда случается катастрофа, племя может понять её как гнев богов, как месть, как наказание. Или как испытание для него, богоизбранного. Это нормально. Или как чудовищную несправедливость. Как проявление неоправданной жестокости, глупости, своеволия и низости своих богов. И это тоже нормально. Что же гибельно для племени? Какая интерпретация ведёт к настоящей катастрофе?
Мы не знаем, как проходила эволюция религиозных представлений у жителей Мохенджо-Даро и Хараппы. Но вот, например, греки. Сначала греки думали, что их боги – могущественные, совершенные и безупречные. Потом греки стали анализировать своих богов и пришли к выводу, что они не совсем безупречные. Даже совсем не безупречные. Иначе говоря – безнравственные сумасшедшие маньяки. Полные придурки, несмотря на то что боги. Греки стали так думать, но это никак не помешало им в сохранении и экспансии своей цивилизации. Но когда греки стали думать, что… может быть, это как бы такие поэтические представления… аллегории, так сказать… Что это такие вот олицетворённые явления природы. Нет, наверняка за всем в мире стоит какая-то божественная сила, высший разум, супер-пупер-сознание и всё такое. Бла-бла. Но чтобы конкретно Зевс… или Аполлон… или Афродита… хотя статуи, конечно, красивые. Как произведения современного искусства. И в храм можно сходить как на выставку. И ритуалы как историческая традиция, ну и чтобы тёмный народ верил и свечки ставил, можно им пример показать; сами-то мы понимаем, что к чему, но невежественный электорат пусть верит и в Зевса, и в Вакха. Статуям всё равно, а в государстве порядок. Так начинает думать элита, а скоро и тёмный народ подтягивается к ней. И не остаётся ни веры, ни порядка.
