Вертязин городец
В Переславль-Залесском уезде Владимирской губернии, почти на границе меж дач села Вертягино и деревень Данилково и Михалево, еще жив городец Вертязин; его нет ни на одной карте; но о нем говорили Карамзин в своей Истории, трудолюбивый Зораим Ходаковский в своих Записках.
Я помню еще, как небольшая дубрава существовала на валах и на рвах городца Вертязина; при моих глазах ее сожгли поселяне, и вот Вертязин городец, с остатками признаков, превращен в пашню.
Как теперь гляжу на положение городца: оно было в полугоре; внизу его протекает крутоберегая речка Парша, в эту речку менее чем в полуверсте от Вертязина, под лесом Сорокино, впадает ручей Вздериножка. Сама Парша течет в Кубрь, очерчивающую, по преданию, владение Курбских. Над городцом, т. е. на самой вершине горы, расположено нынешнее село Вертягино с церковью Рождества Богородицы. Смотрите несколько левее вдаль, там за деревнею Желнино еще городец: он почти висит над Кубрью, его вышина кажется гигантскою – это сторожевое место городца Вертязина! В окрестностях все названия урочищ, сел и деревень вообще славянские. Вот они: Гольцево, Михалево, Морозов Враг, Платихино, Романка, Сальково; далее вам укажут на Байнево, на Заболотье, на Хребтово.
Александровская усыпальня
Все знают Александров, любимый стан Грозного. Там с незапамятного времени, говорят жители, при девичьем монастыре устроена усыпальня. Нужно ли пояснять для кого-нибудь, что такое усыпальня? Она, как и все усыпальни, дошедшие к нам от монастырей греческих, а туда с далекого Востока, не другое что, как большая, пространная, глубокая яма. На дно усыпальни становятся с усопшими гроб рядом с гробом, в ряд, наружу, не покрытые землею; до тех пор, пока эти гробы не заставят всего пространства усыпальной ямы; когда же она будет полна, то гробы засыпаются тонким слоем земли, на который, в свою очередь, становится опять новый ряд гробов, что и продолжается, пока уже вся усыпальная яма, в таком порядке, наполнится, по крайней мере на сажень от верха, покойницами.
Об Александровской усыпальне в народе сохранилось такое предание: что будто бы когда-то одна отшельница, боясь заживо быть зарытою, просила, чтобы гроб ее поставили на дно ямы; но не засыпали бы его землею. Может быть, затворнице, погребенной в стенах монастырских, грустно было думать, что солнце не озарит ее печального, мрачного жилища, и она завещала не лишать ее этой последней мирской радости. По-видимому, были причины уважить волю умершей; и с тех пор за нею хоронят таким же образом и других усопших отшельниц. Так наблюдается по крайней мере около трех столетий.
Гробы проклятых
Близ Владимира (что при Клязьме) на одном озере с незапамятных времен плавают гробы проклятых; гробы эти видит всякий; но они никогда не подплывают к берегам озера; посредине же воды их осмотреть никому невозможно хорошенько: близко к ним не подплывает никакая лодка.
Всех гробов, кажется, семь; они четвероугольно-продолговатые и похожи более на лубочные короба, нежели на обыкновенные гробы. Снаружи покрыты они озерною травой и мохом. Иногда из этих коробов издается стон, и про все это рассказывают истории ужаснейшие.
В них погибает семейство Кучко, в них стонут сподвижники Малюты.
Свадебки
В Суздальском уезде есть урочище Свадебки: это пять или шесть почти засохших сосен, которые остались, может быть, от дремучих лесов, некогда покрывавших, как говорят предания, всю землю Суздальскую.
Свадебки расположены на гладкой высоте, и от Суздаля, от Юрьева, и от Гаврилова Посада видны издалека. На этом месте съехались некогда две именитые свадьбы. Проезд был узкий; ни те ни другие не хотели уступить друг другу первого выезда – передрались, перерезались, и на их крови выросли эти деревья.
Три дворца князей Суздальских
– Вот один из них, – говорит суздальский летописец Ананий, – в 1451 году, когда Москву осаждали и громили татары, этот дворец существовал еще в Суздальском кремле, возле самой церкви Святых Афанасия и Кирилла, патриархов Александрийских, именно там, где был дом воеводский.
Первый из этих суздальских гражданских воевод истребил последние остатки дворцовых древностей – кирпич печатный; он употребил его в фундамент для своих печей.
Ананий заверяет также, что в этом же дворце живали в свое время святой князь Владимир и святая княгиня Ольга; но, кажется, это наша привычная историческая смесь юга с севером, славян с норманнами и проч. В 1445 году здесь еще думал спасать себя несчастный князь Василий Темный. Ему произнесен там приговор Шемякою: вырезать глаза брату Василью!
– Другой дворец, – продолжает летописец, – стоял на большой площади Суздальской, близ церкви Святого Чудотворца Николая, что у креста: там после был старый городской Магистрат. В этом дворце живал князь Георгий Долгорукий тогда, как он был еще только князем Суздальским. Замышляя о Москве, он, кажется, не забыл и Суздаля: он строил и украшал здесь монастыри и церкви и отсюда же посылал серебро и золото в Киев на сооружение раки для мощей Феодосия Печерского. Ананий считает княжие деньги гривнами и определяет, что из дворца их было отпущено в Киев золотых пятьдесят и серебряных пятьсот. Народ уверяет, что это составляло наш пуд с четвертью золотом и шесть пудов с четвертью же серебра. Георгий был очень богат и гостеприимен: его терема были дивны. Поэтому и можно что-нибудь посудить о дворце его; но он истреблен татарами до основания!
Третий дворец князей Суздальских был внутри кремля, близ собора, – думать надобно, что он или тот самый дом, в котором после было местопребывание суздальских архиереев, или же он – то небольшое, старинное каменное здание, которое еще в наше время живет возле ограды соборов. Предание доказывает, что этот дом принадлежал князьям Шуйским… Сюда наезжал пожить, не будучи царем еще, князь Василий Иванович Шуйский. Здесь он постом и молитвою приготовлял себя к любви народной. Дворяне и граждане рязанские, владимирские, нижегородские тут имели с ним свое тайное слово. Духовенство любило Шуйского и, как глава всех тогдашних русских перемен, везде, по всей Руси, работало на пользу будущего царя; но в Суздале совещания этого же духовенства были определительнее, чем где-нибудь в другом месте. Гермоген, Феодорит, зарайский протопоп Димитрий и многие другие славные люди, желавшие видеть на столе Русском только чистое потомство наших князей древних, писали в Суздаль и сами бывали в Суздале. Народ говорил: Шуйский с ними за едное и сам метит в Цари!
Вместе с Василием Шуйским бывала в Суздале и прекрасная, но несчастная дочь его – жертва неистовства Лжедмитрия, нашей русской железной маски, доселе еще никем не разгаданной!
