– Я журналисту говорила, что ни Ричард Флинн, ни тем более профессор Видер не были моими любовниками, однако он мне не поверил. По-моему, рассказ этого преступника вполне правдоподобен.
– Мисс Вестлейк, а по-моему, Фрэнк Спэл к убийству профессора не причастен. Во время нападения на профессора в дом вошел неизвестный, открыв дверь своим ключом. В тот момент профессор был еще жив. Неизвестный едва не застал на месте преступления Спэла, который чудом успел выскочить в окно. Повторяю, в тот момент профессор был жив. Спэл не собирался его убивать, он хотел его избить в отместку за свои страдания. А вот ударить бейсбольной битой человека, который уже лежит на полу без сознания, – это намеренное убийство. Как бы то ни было, неизвестный, открывший дверь своим ключом, не стал вызывать «скорую помощь». Почему? Да потому, что он, истинный виновник смерти Видера, решил воспользоваться представившейся возможностью. Профессор на полу, без сознания, окно распахнуто, – значит, в дом забрался грабитель, избил хозяина и сбежал. Этого грабителя и обвинили бы в убийстве.
– И сейчас вы хотите узнать, не была ли я истинной виновницей смерти Видера, верно?
Я не ответил.
– Мистер Фримен, – продолжила Лора, – в тот вечер я не приезжала в гости к профессору. Я вообще несколько недель у него дома не появлялась.
– Мисс Вестлейк, ваша подруга, Сара Харпер, солгала следствию, подтвердив ваше алиби. Вы нам тоже солгали. Джон Келлер с ней разговаривал и прислал мне запись беседы. Мисс Харпер сейчас в Мэне, но при необходимости сможет подтвердить свои показания.
– Я так и думала, что вам это известно. Видите ли, Сара – человек с тонкой душевной организацией, мистер Фримен. Если бы вы в свое время допросили ее строже, она бы во всем призналась. Я знала, что рискую, когда просила ее солгать. Понимаете, мне хотелось избежать пристального внимания прессы и всевозможных инсинуаций о наших с Видером отношениях. Я боялась скандала, а не обвинений в убийстве.
– И где же вы были в тот день после лекций? В рукописи Флинна говорится, что дома вас не было. Скорее всего, не было вас и в доме вашего друга, Тимоти Сандерса, иначе бы вы на него сослались…
– В тот день я делала аборт в больнице округа Эссекс, – резко ответила она. – Я забеременела как раз перед отъездом Тимоти в Европу, а когда он вернулся и узнал об этом, то не особо обрадовался. Я решила сделать аборт до рождественских каникул – мать наверняка заметила бы мое состояние. Тимоти я о своем решении говорить не стала, в больницу поехала одна, а когда вернулась домой, Ричард Флинн устроил мне скандал. В тот день Ричард, который почти не пил, отчего-то напился в гостях у профессора, который якобы заявил, что мы с ним любовники. В общем, я собрала вещи и уехала к Саре. Теперь понятно, почему я раньше не хотела никому объяснять, где и как провела день? Понятно, почему я попросила Сару солгать? На кампусе и без того ходили слухи о моей связи с профессором, а тут еще и беременность – журналисты наверняка бы сделали соответствующие выводы…
– Келлер пришел к выводу, что вы похитили рукопись Видера и опубликовали ее под своим именем.
– Какую еще рукопись?
– Ту самую, которую пять лет спустя вы опубликовали как свою. В отрывке из книги Флинна упоминается, что Видер работал над весьма важным проектом, что-то о связи между интеллектуальными стимулами и реакциями. А ведь именно об этом говорится в вашей первой книге.
– Совершенно верно. Однако никакой рукописи я не похищала. – Лора решительно помотала головой. – Мистер Фримен, никакой рукописи и не существовало. Я дала Видеру черновик своей диссертации, в частности краткое описание и первые главы. Он высоко оценил мою работу, помог собрать дополнительные материалы, а потом его словно переклинило и он стал расценивать это исследование как свое собственное. В его архиве я обнаружила копию заявки в издательство, где утверждалось, что книга готова к публикации. На самом деле у Видера были только первые главы моей диссертации и прошлые наработки…
– Погодите, а когда и как вы обнаружили копию заявки?
Она пригубила вино, кашлянула и сказала:
– Видер попросил меня рассортировать свои бумаги, забыв, что среди документов находится и эта копия.
– А когда именно это произошло? Вы же говорили, что несколько недель не приезжали к нему домой.
– Я точно не помню, когда именно это произошло, но твердо знаю, что именно поэтому и стала держаться подальше от профессора. К тому времени он рассорился со своими коллегами, нервничал, не мог сосредоточиться. Вдобавок он собирался переезжать в Европу и хотел произвести благоприятное впечатление на своих новых работодателей.
– И кто же был этим новым работодателем?
– Кажется, Кембриджский университет.
– А в каком секретном проекте Видер принимал участие?
– Профессор несколько преувеличивал и важность, и секретность проекта. Видер сотрудничал с научно-исследовательским отделом какой-то военной организации, изучал долговременные эффекты психических и психологических травм, полученных в стрессовых ситуациях. Летом восемьдесят седьмого года завершился срок действия договора о сотрудничестве, только и всего. Видер вообще любил драматизировать происходящее. Он делал вид, будто его силой заставили участвовать в каких-то тайных проектах, будто за ним следят, будто он владеет какой-то секретной информацией… Если честно, по-моему, он бессознательно пытался компенсировать упадок своей научной карьеры. За несколько лет до того, на пике славы, его постоянно приглашали выступать по радио и на телевидении, брали у него интервью, узнавали на улицах. Он кичился своей известностью, забросил исследования, а в итоге пострадала его репутация ученого.
– Но Сара Харпер…
– Мистер Фримен, у Сары были весьма серьезные проблемы. Академический отпуск она взяла вовсе не потому, что была потрясена убийством Видера. В конце концов, я с ней год прожила, хорошо ее знала.
– Значит, ваша первая книга не имеет ничего общего с рукописью Видера?
– Разумеется! Книгу я опубликовала после того, как защитила диссертацию. Сейчас мне хорошо видны все огрехи моего труда. Странно, что книгу так тепло приняли.
– Однако первая глава вашей книги слово в слово совпадает с отрывком из рукописи, который профессор отправил в издательство. Келлеру удалось отыскать это письмо, да и вы говорили, что его видели.
– В этом нет ничего удивительного – Видер отправил в издательство первую главу моей диссертации, я же объяснила.
– Получается, что Видер собирался опубликовать материалы вашего исследования… Почему вы не попытались его остановить? В конце концов, если бы профессора не убили, книга вышла бы под его именем – ваша книга, верно? Он ведь уже отправил в издательство заявку на публикацию.
– Если бы я обвинила профессора в присвоении интеллектуальной собственности, то есть в намеренном плагиате, меня бы подняли на смех. В то время я была простой студенткой, а он – всемирно известным психологом.
