История крестьянского движения в Поволжье в 1918–1922 гг. — полна примеров жестокой мести крестьян сельским активистам за причиненные им беды. Причем в подавляющем большинстве случаев эта месть не была слепой и огульной. Убийства активистов и насилие над ними были связаны с личностью жертв, как правило, запятнавших себя участием в различных карательных акциях власти (конфискациях имущества односельчан, их избиениях, арестах и т. д.). Те же представители сельской администрации, которые не совершали указанных действий, отделывались или легким испугом, или незначительными наказаниями. Процедура определения степени виновности и меры наказания работникам местной власти очень точно описана в докладе председателя Аткарского уисполкома Саратовской губернии С. Горбунова в уком РКП(б) от 31 января 1921 г., посвященном пребыванию в с. Краишево Еланского района повстанческого отряда Вакулина. В центре села собрался сельских сход, на который повстанцами выводились арестованные ими активисты. Далее в докладе следующим образом описана процедура суда над ними.
Был зверски зарублен бывший военком Фирсов: «бандиты, держа его перед толпой, спрашивали “хорош?” В это время одна из гражданок, подойдя к Фирсову, крикнула: “Он у меня отобрал корову”». — Расстреляны агент Еланского райпродкома Фомин, милиционер 9-го района Януков (45 лет, член РКП)… председателя Краишевского волисполкома Ларцева: При голосовании голоса населения разделились на две части, одна говорила “хорош”, а другая “плохой”, в конце концов все население его одобрило. Восьмой Балявкин, Краишевский волвоенком, при голосовании населения за его смерть или жизнь к нему подошла женщина и стала просить холст материи, который он отобрал у ней за укрытие брата-дезертира, убит двумя пулями в спину… Тринадцатой расстреляна жена красноармейца, гражданка с. Грязнухи Ольга Федотова, являющаяся активной работницей по борьбе с дезертирством»
{860}. Аналогичная процедура действовала и в ходе других крестьянских выступлений
{861}.
Работники сельских и волостных Советов были не только жертвами крестьянской мести, но и основными действующими лицами в ходе массовых крестьянских выступлений. Советская форма организации власти сохранялась на территории крестьянского движения, использовалась повстанцами для проведения необходимых им мероприятий, становилась исполнительным органом восстания
{862}.
В его ходе сельские и волостные Советы активно работали на благо восставшего народа. Например, 15 февраля 1920 г. в разговоре по прямому проводу военком Самарской губернии П. Ульянов обсуждал с комиссаром Приволжского военного округа П.А. Петряевым вопрос о том, что в Бугульминском уезде Самарской губернии «арестованы шпионы с мандатами волисполкомов Мензелинского уезда, которым поручено призвать население Бугульминского уезда присоединиться к восстанию против угнетателей большевиков»
{863}. Южнее Волго-Бугульминской железной дороги, как отмечалось в телеграмме сводного карательного отряда от 19 февраля 1920 г., «большинству случаев к восстанию способствуют вновь создавшиеся и часть старых советов»
{864}. В отчетном докладе в ЦК РКП(б) о деятельности Уфимского губкома партии за март 1920 г., датированном 22 апреля 1920 г., освещающем ход крестьянского восстания в Бирском уезде, сообщалось: «В отдельных селениях уезда восстания были вызваны исключительно благодаря тем приказам от «Штаба Черного орла» (так именовали себя восставшие), которые получались председателями сельсоветов и передавались ими в ближайшие деревни. Этими приказами, под личную ответственность, на председателя возлагалась обязанность мобилизовать мужское население в возрасте от 18 до 48 лет»
{865}.
Документы свидетельствуют, что многие работники сельсоветов, независимо от их принадлежности к «слабым» или «сильным» крестьянам, имеющимися в их распоряжении средствами защищали интересы односельчан, включая собственные и интересы ближайших родственников. Они «тормозили выполнение продразверстки», «покрывали дезертиров», смотрели сквозь пальцы на нарушения крестьянами правил помола зерна, обращались в вышестоящие органы с ходатайствами о снижении размеров госпоставок продовольствия и налогов и т. д. Эти действия обусловливались не только стремлением воспользоваться должностным положением в интересах родственников и односельчан, но и чисто объективным обстоятельством: маломощным крестьянским хозяйствам было не под силу исполнять государственные повинности. Кроме того, объективно невозможно было реализовать на практике так называемый «классовый принцип». Никто лучше работников исполкомов сельских и волостных Советов не понимал его абсурдности в условиях всеобщего обнищания: в деревне не осталось не только «сильных» хозяйств, но и, по старым меркам, середняцких, составлявших самую многочисленную группу в общей массе крестьянских хозяйств. Здравый смысл, которому следовали работники сельских Советов, состоял в соблюдении баланса интересов сельского общества и своих собственных. Оптимальным вариантом было следование общинным традициям. Проще говоря, необходимо было советоваться с односельчанами, не совершать резких и непродуманных действий, ущемляющих их интересы, и в то лее время принимать решения, создающие видимость исполнения распоряжений власти. В подавляющем большинстве случаев они так и поступали. Например, разверстку накладывали «не по категориям», как требовалось, а поровну на всех. На гужевые работы направляли тех, кто мог и должен был ехать согласно очереди, намеренно нарушая при этом законы о льготах для семей красноармейцев и т. д.
{866}
Особенно массовым противодействие сельских властей продразверстке стало осенью 1920 — в начале 1921 г. Осознавая угрозу надвигающегося на деревню голода и уже столкнувшись с первыми его проявлениями, они попытались предотвратить его, часто напрямую противодействуя продорганам. При этом нередко к работникам Советов присоединялись сельские коммунисты. Так, 20 ноября 1920 г. начальник милиции Хвалынского уезда Саратовской губернии сообщил, что в Павловском районе волостные и сельские исполкомы отказались от выполнения продразверстки и «намеревались создать восстание»
{867}. Понимая, что главной причиной крестьянских бед является грабительская по своему характеру продовольственная разверстка, некоторые сельские и волостные Советы выступают инициаторами ее отмены. При их поддержке проходят беспартийные крестьянские конференции, выносящие соответствующие резолюции. Например, 16 марта 1921 г. президиум Керенского укома РКП(б) Пензенской губернии постановил распустить работавшую в уездном центре беспартийную конференцию, поскольку «все резолюции, предложенные коммунистами» были отклонены. По оценке укома, конференция представляла собой «сбор кулаков, спекулянтов и эсеров», которые принимали резолюции «с пожеланием вольной торговли, отказа от трудовой повинности и т. д.»
{868}
