С первого взгляда оценив обстановку, я предположила, что Колян по собственной инициативе занял центральное место в хореографическом трио. Похоже, муж хотел помочь нетрезвым друзьям внедриться в нашу квартиру, однако не учел того, что пропускная способность дверного проема не позволяет продвигаться в него шеренгой по три. Кроме того, состояние нестояния, в котором пребывали пьяные лебеди Лазарчук и Белов, препятствовало обнаружению ими двери как таковой. Судя по тому, что Лазарчук командным голосом с икотой требовал «р-распахнуть все ворота!», одностворчатая дверь в его глазах, как минимум, двоилась.
Я застала троицу во время сложного маневра, целью которого был разворот на девяносто градусов без разрыва жесткой сцепки. Лазарчук с убийственным занудством считал до трех и обратно, норовя таким образом руководить процессом. Белов блаженно жмурился, а Колян имел вид человека, пытающегося занести в узкий проход длинномерную лестницу. Такое лицо могло быть у Валерия Чкалова во время его исторического пролета на аэроплане-этажерке под мостом.
– Хороши, красавчики! – укоризненно произнесла я, уставив руки в боки. – Где же вы так нажрались?
Лазарчук и Белов оба холостяки, кто им еще устроит классическую выволочку по поводу пьяного загула, если не я?
– Пр-вет! – бесстыдно радостно отозвался Лазарчук. – Пр-сти, что мы в т-ком виде!
Попытка молодецки щелкнуть каблуками едва не привела к падению капитана с лестницы. Колян подхватил летящего Серегу, проявив проворство, которому позавидовала бы лягушка, хорошо натренированная в ловле мух.
– Мы с полигона, – добавил Белов, мотнув белокурым чубом, как пони, донимаемый слепнем.
– Полигон-самогон! – сквозь зубы пробормотал Колян.
Упорно оседающий Лазарчук требовал к себе повышенного внимания, и супруг сбросил мне на руки с барского плеча худощавого Белова.
Я уволокла Петю в кухню и пристроила его на табурет в углу с таким расчетом, чтобы ему некуда было упасть. Поставила на газ чайник и дождалась появления Коляна, груженного Лазарчуком. Капитана посадили на диванчик, Колян сел рядом и подпер кренящегося Серегу своим плечом. Я живо сообразила сыщикам по ведерной кружке растворимого кофе, между делом вспомнив, что недавно таким же методом вытрезвляла и попутно допрашивала своих операторов. Навык сгодился: к концу кофепития Серега и Петя раскололись как миленькие и выложили историю про свой полигон в лучшем виде.
Итак, ввечеру они в тесной дружеской компании еще парочки экспертов ГУВД отправились на полигон, чтобы уничтожить там какую-то взрывчатку, конфискованную у неких преступных личностей. Взрывчатки было немало, и, предвидя долгий трудовой вечер, великолепная четверка запаслась соответствующим количеством водки.
Появление жизнерадостной группы милицейских товарищей оживило космический пейзаж изрытого воронками полигона, на котором подбитыми луноходами там и сям торчали списанные танки. Одну из этих бронемашин предстояло превратить в удобный для транспортировки металлолом как раз путем истребления взрывчатки – таким образом предполагалось убить разом двух зайцев.
– Однако убитых зайцев могло быть и больше! – драматическим шепотом поведал малость протрезвевший Лазарчук, нагнетая интерес публики к своему рассказу.
Этими дохлыми косыми едва не стали сами закосевшие взрывники. Заминировав один из танков, они пошли гулять по полигону, чтобы выбрать бронемашинку посимпатичнее для обустройства в ней уютного питейного заведения. Забрались в приглянувшийся танк, напились водки, за пьянкой чуть не позабыли о необходимости устроить «ба-бах», а когда случайно вспомнили – обнаружили, что не знают, а в каком, собственно, танке заложена взрывчатка? Кому-то в пьяную голову пришла мысль обнаружить фаршированный тротилом танк непосредственно путем взрыва. Гениальную идею сообща горячо одобрили, и лишь после взрыва сообразили, что тоже сидели в танке!
– К счастью, это был не тот танк! – заключил Лазарчук.
– Вот это игры у вас, мужики! – восхитился Колян. – Новая разновидность «Русской рулетки»!
– Правила игры: возьми несколько танков, один заминируй, потом напейся до потери соображения, выбери себе любую бронемашину и жми на взрыватель! – подытожила я. – Забаву можно назвать «Четыре танкиста без собаки».
– Нет, лучше так: «Четыре танкиста, нажравшиеся, как собаки»! – подхватил Колян.
Лазарчук и Белов смущенно гляделись в кофейные лужицы на дне своих чашек.
– Вы, кстати, все вчетвером за одним столиком сидели? В смысле, в одном танке? Или разбились на пары? – обеспокоилась я. – Те два эксперта из ГУВД, они не в фаршированной взрывчаткой машине наклюкивались?
– Нет, мы вместе были, – успокоил меня Петя. – Просто Васек с Жориком с полигона по домам поехали, а мы решили, что неплохо будет заглянуть в гости к вам.
– Соскучились! Давно не виделись! – растроганно вскричал Лазарчук и полез ко мне целоваться, но сидящий между нами Колян своевременно качнулся вперед и принял пьяный поцелуй Сереги на себя.
Лазарчуку, как мне показалось, было все равно, кого лобызать. Он еще пару раз чмокнул невозмутимого Коляна позже, когда тот сооружал гостям братскую постель на полу в кухне, и уснул, нежно прижав к груди извлеченное из-под коврика основание пирамидки, напоминающее своей конфигурацией противотанковую мину.
Среда
Поутру протрезвевшим Сереге и Пете уже не казалось, что заглянуть к нам в гости было хорошей идеей. За завтраком, который у сыщиков в связи с выраженным похмельным синдромом вновь свелся к лошадиной порции крепкого кофе, душка Белов смущенно краснел и путано извинялся за причиненное беспокойство.
– За то, что под покровом ночи вломились под наш мирный кров, как два погромщика? – уточнила я.
Формулировка была жесткая, но я использовала ее совершенно сознательно. Мне хотелось закрепить возникшее у оперов чувство вины, чтобы в случае необходимости воспользоваться этим обстоятельством в своих корыстных целях. Вот понадобится мне от капитана и лейтенанта какая-нибудь услуга, и я им сразу припомню этот неурочный налет пары хмельных лебедей!
Выхлебав свой кофе, сыщики испарились тихо и бесследно, как утренний туман. Я проводила на работу мужа, встретила няню, вручила ей экипированного для прогулки Масяню и быстро собралась сама. Мои вчерашние обмундирование и снаряжение зарекомендовали себя нормально, поэтому я оставила их без изменения. Только вместо белой майки надела черную, предполагая днем появиться на похоронах Ангелины Митрофановны Рябушкиной.
С утра пораньше путь мой лежал в гинекологическую клинику «Камелия». Я прибыла в это лечебное учреждение в одиннадцатом часу и вновь была удивлена царящими там тишиной и безлюдьем. Очевидно, пациенты в полном соответствии с принципом тотальной анонимности прятались друг от друга во врачебных кабинетах и персональных ожидалках.
За стойкой регистратуры скучала вчерашняя милая особа поздних девичьих лет. Я приблизилась к ней и, положив на разделяющий нас барьер найденную между страницами книжки карточку клуба «Три девятки», с улыбкой сказала:
