Доминанта жадно глотнула воздух, словно ее душили слезы.
— Каждый вечер я сижу в тронном зале. Смотрю на портрет Вырвиглаза. Схожу с ума от страха. Наверное, у меня раздвоение личности! Днем — злобная фурия. Того и гляди, сама начну женихов, как семечки щелкать. Зато ночью — тряпичная кукла. С половины девятого до половины десятого я даже руку приподнимаю с трудом. А еще совсем недавно приступы слабости и раскаяния, длились гораздо дольше. Сначала мучилась целую ночь; потом пять часов; три часа; теперь всего лишь час. Оцепенение все короче, боль в пальце все невыносимей. Быть может, я больна?
— Больна… — подхватило вкрадчивое эхо.
— Быть может, моя жизнь в опасности?
— В опасности…
— Быть может, меня не спасти?
— Спасти…
Заинтригованная Доминанта попробовала приподняться. Но, тело отказывалось повиноваться. Багровая от напряжения принцесса едва оторвалась от трона и тут же кулем шлепнулась обратно. Слезы ярости брызнули из миндалевидных глаз. Девушка уткнулась в широкий рукав бархатного платья и зарыдала. Раздался негромкий топот, и что-то мягкое и теплое прижалось к безвольно повисшей руке.
— Ярмонька? — боясь поверить в чудо, прошептала Доминанта. — Ты вернулся? Ты простил! Клянусь, я тысячу раз проклинала себя за то, что заставила доброго, ласкового малыша превратиться в палача.
— Не надо плакать, — проворковал Ярмоня. — Время играет против нас. Лучше скажите, где золотой улей, в котором жила золотая пчелка.
Принцесса недоуменно уставилась на дракончика.
— Неужели вы не были посвящены в тайну перерождения Вырвиглаза Безжалостного?
— Я что-то слышала о подарке Огненной Ведьмы. Легенды, байки, слухи, сплетни… Назови как хочешь. Ничего конкретного. Этот великий секрет, утерян нерадивыми потомками.
— А не встречали ли вы где-нибудь золотую паутину, в которой бы спала золотая пчелка?
— Ярмоня, лапонька, ты видел в нашем дворце хоть обрывок паутины?! Да я бы, даже не стала утруждать себя расследованием, по чьей преступной халатности она возникла. Попросту, собственноручно четвертовала бы всех ленивых вертушек. Взбодренные поучительным примером, новые горничные трудились бы, как муравьишки.
Голос принцессы окреп. Глаза мрачно блеснули. Она порывисто привстала, оправила юбки и вновь уселась. Озабоченный дракончик, проморгал перемены в поведении хозяйки.
— А почему вы все время смотрите на портрет Вырвиглаза? — рассеяно поинтересовался Ярмоня.
— Да потому, любознательный беглец, что меня словно подзуживает: смотри на него, смотри… Вот она, твоя погибель, — прошипела девушка, обвивая ледяными руками шею дракончика. — Только не спрашивай, почему погибель. Не знаю. Ясно?! Кстати, не пора ли подкрепиться? В темницах скучает десяток принцев. Разжирели на казенных харчах! Самое время ими полакомиться. Эй, стража! Увести моего дракончика и запереть в башне Невинноубиенных. Пусть отдохнет. На утро назначено показательное съедение женишков.
Доминанта дико расхохоталась. Дракончик Ярмонька с ужасом смотрел то на часы, то на хищно облизывающуюся хозяйку.
— Они сломались: спешат, отстают, останавливаются на минуту — другую и опять тикают, — перехватив его взгляд, охотно пояснила принцесса.
Одетые в камуфляж дюжие молодцы вынырнули из темноты и, набросив на шею малыша веревку, потянули к выходу. Напрасно, придушенный дракончик пытался упираться, брыкаться и бить хвостом. Силы были неравны. Громилы с гиканьем доволокли бедняжку до настежь распахнутой парадной двери. Дождавшись, когда вдали стихли звуки борьбы, принцесса вскочила с трона. Весело напевая любимую колыбельную Ярмони, коварная красавица отправилась в опочивальню.
Глава двенадцатая
В которой происходит чудесное преображение старых знакомых
Драконюх Ярмох подбрасывал в очаг дрова. Сухие березовые поленья весело потрескивали. Пламя жадно облизывало огромный закопченный котел. Пухленькая, веснушчатая повариха, стоя на лесенке-стремянке, помешивала деревянной ложкой аппетитно пахнущее варево. Господин Ландрин разлегся на резном сундуке, стоящем в углу поварни. Рядом с ним примостилась Веселка. Девчушка крепко спала. Господин Ландрин не спускал глаз с напольных часов. Ему казалось, что минутная стрелка застыла на месте. Наконец, часы зашипели. Послышалась негромкая музыка. Отворилась золоченая дверца разноцветного замка, расположенного над циферблатом. Со скрипом выехала платформа, на которой восседал трехголовый деревянный дракончик. Поклонившись, необычная кукушка весело заухала на разные голоса.
Господин Ландрин изумленно покрутил головой.
— Чудеса! Вот так многоголосье! Просто урок сольфеджио! Однако, уже одиннадцать часов. Где же Ярмоня? Если информация, полученная от стражника, верна, принцесса должна была озвереть пол часа назад. Боюсь, наш отважный малыш попал в беду?
Выполнив свой долг, кукушка важно поклонилась и скрылась в замке. В ту же секунду дверь, ведущая во двор, тихонько отворилась. В поварню вкатилось забавное существо. Уж на что Господин Ландрин был озабочен долгим отсутствием дракончика, но и он не сдержался, хихикнул в усы.
— Какой причудливый ум у ваших жителей, — обратился он к кудрявой поварихе, — Вылепили из котенка и щенка двухголового звереныша. Передние лапки кошачьи, задние собачьи, тельце полосатое, хвост бубликом. Поперек туловища цветастая тряпка. Черт знает что, и сбоку бантик!
— Сами вы черт знает что, — обиженно мяукнул котенок.
— Мы — дракон! — счастливо блестя глазенками, объяснил щенок.
— Вот проснется Веселка, увидит страшилище на лапках и расстроится. То-то реву будет!
— Глупости! Она обрадуется! — фыркнул Мурлын. — Верные друзья принесли бывшей хозяйке мамин платок. — Но не это главное. Мы — дракон разведчик! У нас важное сообщение. Прислужники Доминанты схватили Ярмоньку и отправили в башню Невинноубиенных.
— На завтра назначено показательное съедение трех принцев, — влез в разговор щенок.
Повариха ахнула и чуть не свалилась со стремянки. Драконюх едва подхватил толстушечку и водрузил на место.
— Осторожнее, Ярмоша! Не хватает, что бы моя единственная, горячо любимая внучка сломала ногу или руку! Мало нам неприятностей!
— Но он же погибнет! С аллергией не шутят, — всхлипнула девочка, не переставая помешивать варево.
