К счастью, в школе после переезда в эту деревню я научился множеству всего и потому теперь отлично знал, что нужно делать.
Каждое утро я поднимался в четыре часа и пять часов бегал, чтобы только держаться в форме. Потом открывал лавку. Когда покупателей не было – а не было их всегда, – я делал новые игрушки. Самые разные: поезда и автомобили, футбольные мячи и лодки, головоломки с буквами и кубики для азбуки. Но не марионеток – таких кукол я не делал никогда. Потом я их раскрашивал, определял им цену и ставил на нужную полку. Когда Александр бил шесть часов вечера, я снова переодевался для бега и отправлялся на несколько часов в какую-нибудь дальнюю деревню, а потом опять возвращался в лавку, запирал ее на ночь и уходил наверх ужинать. Макаронами, к примеру Или салатом. К полуночи я уже обычно лежал в постели – и снова поднимался в четыре. И так всю неделю.
В общем и целом это хорошая жизнь, уверял я себя. И каждый день старался не думать, насколько мне обидно от того, что я оставил Паппо одного, когда нужен был ему больше всего.
Глава двадцать вторая
Ной и старик
– Очень жалко, что ваш папа умер, – сказал Ной, не отрывая взгляда от пола. – Вы по нему все еще скучаете?
Старик кивнул и оглядел кухню.
– Я о нем думаю всякий раз, когда захожу сюда, – сказал он. – Когда завтракаю, когда готовлюсь к новому дню. А по вечерам, когда сижу у огня и читаю книгу, воображаю, что он рядом, присматривает за мной. Я его чувствую здесь и всегда ему говорю, как мне жаль, что меня тут не было в конце.
Ной долго ничего не говорил. У него в голове много разговаривали, много спорили, и некоторые споры ему хотелось послушать, а на некоторые – не обращать внимания совсем.
– А можно спуститься в лавку? – спросил он, вставая и растирая себе плечи. – Тут наверху как-то зябко, а мне, наверное, все равно скоро пора идти.
– Конечно, мальчик мой, – ответил старик, подошел к Генри и распахнул его. – Прошу за мной.
Они вышли на узкую лестницу – только сперва пропустили вперед дверь – и, как только она удобно устроилась в стене внизу, нажали на ручку и вновь оказались в лавке игрушек.
– А вам никогда не бывает здесь одиноко? Вы же совсем один живете, – спросил Ной, озираясь. У него возникло странное чувство – ему показалось, что не все марионетки сейчас на прежних местах.
– Иногда бывает, – согласился старик. – Но я уже старый и не очень стремлюсь к обществу.
– Так а сколько же вам лет?
Старик немного поразмыслил, почесал себе подбородок.
– Честно говоря, не помню, – ответил он. – Но я уже не птенчик. Это я знаю точно.
– Удивительно, что вы решили здесь остаться, – сказал Ной. – После того, как ваш отец умер, то есть. У вас же могло быть еще столько приключений в жизни. Вы могли бы весь мир повидать.
– Но здесь каждый день был приключением, – улыбнулся старик в ответ. – Неважно, тут я сейчас со своими куклами или в десяти тысячах миль отсюда. Всегда происходит что-то интересное, где бы ты ни был. Не знаю, понятно ли тебе это, но…
– Понятно, – ответил Ной. – А вы разве этих марионеток не продаете?
– О нет, – сказал старик. – Нет, они не продаются.
– Совсем не продаются? – рассмеялся Ной. – Но это же лавка, нет?
– Конечно – это место, где что-то делается. И у него есть, разумеется, дверь. Почти каждый день. А вон там стоит касса, хотя я уже не уверен, работает она или нет. Лавка ли это? Наверное. Не знаю. А это важно? Я тут живу.
Ной немного подумал и огляделся, сделал несколько шагов по проходу, глядя на марионеток так, будто они могут поделиться с ним своими секретами, а потом снял с полок двух, обе – вполне обыкновенные, изображали людей.
– У них есть имена? – спросил он, показывая старику свои находки.
– Еще бы, – ответил тот и очень радостно улыбнулся. – Кукла у тебя в левой руке – мой отец, ее так и зовут – Паппо. На самом деле, вполне похож. А в правой ты держишь… ну, в общем, он был папиным соседом еще до того, как я родился. Его звали Мастер Вишня. Подергай им за проволоки – возможно, тебе понравится то, что ты увидишь.
Ной опустил взгляд и дернул за проволоки, свисавшие ниже ног у обеих кукол. Руки и ноги у них поднялись, как и ожидалось, но – какой восторг! – с ними вместе поднялись еще и волосы у них на головах.
– Это же парики! – радостно закричал Ной и рассмеялся.
– Так и в жизни было, – пояснил старик. – Однажды у них случилась жуткая драка и они оба их чуть не потеряли.
– А из-за чего они дрались?
– Недопоняли друг друга, только и всего.
– A-а. А потом они снова подружились?
– И очень крепко притом, – с удовлетворением ответил старик. – И поклялись не раздружиться до конца своих дней.
Ной кивнул – он тоже был доволен таким поворотом событий – и положил кукол на полку.
– А вот эти? – спросил он и показал еще парочку. – Лис и кот?
– Жуткие создания, – ответил старик, нахмурился и покачал головой. Голос его стал ниже и глуше, когда он поглядел на этих существ, и на вид довольно неприятных. – Бесчестные негодяи эта парочка. Отняли у меня пять золотых монет, а еще из-за них меня посадили в тюрьму. Никогда не доверяй лисам и котам. Вот, теперь ты знаешь.
Брови Ноя заскакали вверх-вниз у него на лбу, и он обернулся к полкам, ища, о чем бы еще спросить.
– А эта? – Он показал на какое-то очень яркое существо.
– О, это сверчок, – обрадовался старик. – Прекрасный парень, вот только я очень скверно с ним обошелся.
– Правда? А что вы с ним сделали? – заинтересовался Ной.
– Расплющил его о стену киянкой, и он погиб.
Рот мальчика приоткрылся от ужаса.
– Зачем? – спросил Ной. – Из-за чего такое могло произойти?
– Он обвинил меня в том, что у меня деревянная башка. А я, возможно… – Старик растерянно огляделся – похоже, ему было стыдно. – Возможно, я принял это немножко слишком близко к сердцу. Потом сверчок вернулся в другом облике. Вроде привидения. Мы с ним тоже крепко подружились.
Ной покачал головой, но ничего не сказал. Просто ткнул пальцем в следующую марионетку на стене.
– А вот это – субъект, которого я зову Огнеедом. Очень неприятный человек. Как-то раз пытался меня сжечь живьем. А рядом – двое наемных убийц, которых он мне подослал.
– Что у них в руках? – спросил Ной и нагнулся рассмотреть получше.
– Нож и петля. Они никак не могли договориться, зарезать меня или повесить.
– У вас в молодости врагов было хоть отбавляй, – удивленно заметил Ной.
– Это правда, – ответил старик. – Даже не знаю из-за чего. Почему-то люди были очень настроены против меня.
