– Ах, но они и так другие, – улыбнулся ему старик. – Все марионетки внизу вырезал я.
А эти – последние из тех, что делал мой отец. Как и огромное дерево снаружи, они напоминают мне о нем. Это все, что мне от него осталось.
– Ну, они и впрямь, наверное, очень интересные, – сказал Ной. Теперь ему стало еще любопытнее. – А вы разве не хотите перенести их вниз, ко всем остальным?
– Нет, этого я сделать не могу, – ответил старик. – Отцу бы не понравилось. Понимаешь, здесь каждая рассказывает историю. Свою, особую историю. Поэтому их нужно держать вместе.
– А мне нравятся истории, – с улыбкой сказал Ной и взял одну куклу наугад. Она изображала довольно кряжистую женщину с несколькими подбородками и весьма гневным лицом. – Какую вот эта рассказывает?
– О, это миссис Бляхе, – хохотнул старик. – Моя первая учительница.
– Вы у себя держите такую куклу? Свою первую учительницу? – От удивления брови Ноя сами полезли на лоб. – Вам тогда, наверное, очень нравилось ходить в школу.
– Не всегда, – ответил старик. – Ходить в школу вообще не я придумал. Это все Паппо. Мой отец то есть, но это уже совсем другая история. Я вполне уверен, что тебе неинтересно, как я туда попал.
– Наоборот – еще как, – выпалил Ной.
– Правда? – удивился старик и весь просиял. – Ну, тогда ладно. Но расскажу вкратце. Так, с чего бы начать? Вот в чем вопрос. Наверное, еще с леса. – Он с минуту подумал, затем быстро кивнул, точно мысль и впрямь была разумна. – Да, – сказал он. – Начнем из лесу.
Глава седьмая
Миссис Бляхе
Именно мой отец, Паппо (начал старик), решил, что нам нужно съехать из уютного домика на лесной опушке и перебраться глубже в леса. Деревья там были такие старые, что из них получались игрушки и марионетки получше. Он вырезал их каждый день, а кроме того, ему нравилась мысль начать все заново. В тот год жизнь наша так изменилась, что когда мы услышали про деревню – немного дальше первой и чуть в стороне от второй, – подумали, что в ней прекрасно будет начать новую жизнь.
Мне тогда было всего восемь лет, но обычной жизнью я еще толком и не жил. Понимаешь, я был очень проказлив, что для мальчишек моего возраста вполне обычно, и, как правило, из-за этого попадал в жуткие переделки. Вечно сталкивался с какими-то необычайными людьми, и они завлекали меня в разные неприятности. Я был из тех мальчишек, которые пойдут купить бутылку молока – а окажутся в бродячем цирке: их непременно привезет туда жестокий похититель. Или попадут в услужение к тому, кто им желает только зла. Всякий раз, когда я выпутывался из таких передряг, я давал Паппо слово, что никогда больше не буду отвлекаться и увлекаться, но рано или поздно слово это все равно нарушал. Гордиться тут нечем, но вот такой уж я был, чего греха таить.
Но когда мне исполнилось восемь, я решил постараться и быть послушным мальчиком. И чтобы как-то отметить это решение, Паппо счел, что неплохо будет начать жизнь заново в таком месте, где ни его, ни меня никто не знает.
– После всего, что случилось, – сказал Паппо, объясняя мне свой план, – кажется, такая перемена не повредит нам обоим. Оба начнем все с чистого листа.
Поэтому однажды утром, не успело еще и солнце встать, собаки – проснуться, а роса – выпасть на полях, мы отправились в путешествие через лес. И по дороге даже не задерживались ни с кем поговорить, а остановились, лишь когда добрались до этой вот деревни.
Паппо спросил, чувствую ли я здесь себя как дома, и мне даже задумываться ни на миг не пришлось.
– Да, – ответил я. – Да, мне кажется, что да.
Первым здесь мы встретили молодого осла. Он щипал траву, росшую вдоль деревенской улочки, и наше прибытие его встревожило. Проглотив последний клок, он подбрел к нам поздороваться.
– Перебраться сюда хотите, а? – спросил осел. Ему, похоже, очень понравилось, что рядом может поселиться мальчик его лет, который время от времени будет брать его на прогулки по окрестным полям. – Могу лишь сугубо рекомендовать. Хии-хоо! Я сам живу тут вместе со своим стадом с рождения. Нас здесь около дюжины, но если вам понадобится поскакать галопом, лучше меня никого не найти. Я бегаю быстрее. И никогда не сброшу. А кроме того, лучше всех умею поддержать беседу. Хии-хоо! У вас с собой колбасок случайно не найдется?
– Очень любезное предложение с вашей стороны, – ответил ему Паппо, не успел я и рта раскрыть, и потащил меня дальше по улице, а там принялся быстро постукивать по земле своим посохом, нюхать воздух и дышать полной грудью, становиться на четвереньки, трогать руками траву и кусты, росшие вдоль тропы. После чего провел немало кратких, но содержательных бесед с различной живностью, регулярно тут ходившей по своим делам, – и все это к вящему смятению осла, который, судя по виду, очень надеялся, что мы не передумаем.
– Твой отец хочет все знать наверняка перед тем, как решить, да? – спросил осел у меня. Подбредя, он как-то загадочно обнюхал мне карманы – словно что-то искал в них.
– О да, – ответил я. – Паппо надеется, что мы поселимся тут навеки.
– Ох, а я надеюсь, что он выберет эту деревню, – сказал осел. – Если так и будет, ты ко мне почаще приходи в гости, ладно? Я тут лучший, я уже говорил? А когда станешь меня навещать, приноси с собой чего-нибудь поесть. Никогда нельзя пускаться галопом на голодный желудок.
Деревня, судя по всему, оказалась подходящей, потому что, вернувшись к нам с ослом, Паппо довольно кивнул и обнял меня.
– То самое место, мальчик мой, – сказал он. – Как раз для нас. Я в этом уверен. Здесь мы можем быть счастливы.
– Хии-хоо! – закричал осел, придя от этого известия в восторг. – Хии-хоо! Хии-хоо!
И вот так вот, не тратя больше ни минуты, Паппо взялся строить нам новый дом – кирпич за кирпичом складывал его собственными двумя руками. Не самый блестящий его замысел – как бы хорошо ни умел он работать стамеской по дереву, каменщик из него был никудышный. Поэтому домик и выглядит так необычайно: и стены у него не совсем ровные, и окна торчат во все стороны.
– Это ничего, – сказал я, когда мы устроились над лавкой игрушек: мне очень не хотелось, чтобы он расстраивался. – Стоит – и ладно, а остальное неважно.
– Наверное, да, – ответил он. – А теперь пора подумать о твоей школе.
– Вообще-то нам о ней не надо думать, правда? – спросил я.
– Еще как надо, – сказал он. – Ты и так уже столько пропустил в своем образовании и очень отстал от сверстников. А так не годится, верно?
– Без разницы, – пожал плечами я, а Паппо нахмурился и покачал головой.
– Я думал, ты впредь будешь послушным мальчиком, – сказал он, и в голосе его я уловил нотку разочарования.
– Я и так послушный, Паппо, – сказал я – и тут вспомнил обо всех своих обещаниях. – Прости меня. Конечно, я пойду в школу, если ты хочешь. Хотя бы похожу в нее.
