– Куда он денется, старый хрыч! – прогудел дуб. – Вон она, гать. Я с этого берега ее корнем подпер, а там уж пройдете.
– Благодарствую, уважаемые, – сказала я. – И всем вашим сородичам низкий поклон за помощь. Идем, Агата!
Волк сидел на траве и бросал в трясину камешки. Там недовольно булькало, видимо, болотнику это было не по нраву.
– Ну что, – сказал он, поднимаясь на ноги и подходя к нам. – Готовы выслушать мое желание?
Мы переглянулись и кивнули. Герцог тоже подошел ближе.
– Бурый был прав, я бирюком живу, – продолжил Волк. – Надоело. Так что одной из вас придется остаться.
Агата приоткрыла рот, а я невольно вспомнила свою мысль: «Вот захочет тебя в жены, будешь знать!»
– Я… – начала я.
– Я останусь! – опередила меня Агата. – Я, и не спорь, Маргрит.
– А как же…
Сестра только улыбнулась, взяла меня за руку и отвела в сторону. Мужчины провожали нас взглядами.
– То была сказка, – сказала она негромко. – Красивая волшебная сказка, я ее запомню и буду рассказывать детям. Но… Маргрит, пока мы бродили по этим лесам, она сделалась ненастоящей, будто из книжки. Принц веселый и добрый, но этого мало…
– А Волк?
– Он – настоящий.
– Агата, но… как ты будешь жить в лесу? Ты об этом подумала?
– Почему в лесу? – удивилась она. – Волк же сказал, что у него дом есть. Уж устроимся как-нибудь, только… Волк!
– Ну что? – спросил он нетерпеливо.
– Я останусь, решено, только не дашь ли ты мне отсрочку? Хочу попрощаться со всеми, ну и приданое какое-никакое из дому прихватить, что же я, в одном платье к тебе в дом войду? Соседи засмеют!
Тот задумался.
– Ну хорошо, – сказал он наконец. – Даю тебе три дня и три ночи. Если на рассвете не придешь…
– Ты умрешь? – со страхом спросила Агата.
– С чего бы? Просто я больше никогда не стану помогать людям, – спокойно ответил Волк, обратился зверем и потрусил обратно в лес, бросив через плечо: – Я буду ждать на этом месте.
Миг – и он исчез в густом кустарнике, а я тяжело вздохнула. Так вот отпустить Агату невесть куда с оборотнем?! Но что, запирать ее, что ли? А если оборотень обозлится и не просто не станет помогать людям, а начнет вредить? Кто знает, может ли он перейти болото!
– Не переживай, Маргрит, – сказала Агата. – Волк не даст меня в обиду. Он хороший.
– Пора, – напомнил герцог и снял с головы Браста перо. – Куда бы его подевать? Не хочется брать с собой.
– Да вон в трещину воткни, – предложила яблоня, качнув ветвями. – Вот тут, на сук, да. Пускай светится, все повеселее! А с собой такие вещи людям лучше не уносить, это ты прав…
– А нам с Волком пригодится, как я обратно приду, – завершила Агата. – Без огня-то я в лесу ночью не вижу ничего, а так хорошо будет!
Герцог молча сделал, как сказало словоохотливое дерево, повернулся к нам и сказал:
– Ну, идем?
– Конечно, сударь, – ответила я и поискала брошенную Агатой палку, свою-то я оставила там, за ежевичником, а срезать новую тут как-то не хотелось. – Я пойду впереди, я эту гать уже знаю. А вы следом с Брастом в поводу. Если можно, Агату верхом посадите…
Болотник, видимо, устрашенный дубом, помалкивал, только булькал недовольно. Правда, выбравшись на сухой берег, я бросила ему еще монету, а то ведь Агате еще возвращаться, как-то она дойдет? Лучше уж не злить болотника!
– Неужели выбрались? – негромко сказал герцог.
– Почти, – улыбнулась я. – Нам еще весь день идти. Может, отдохнем немного? Тогда придем в город затемно.
– И хорошо, – мрачно ответил он, оглядев замызганную болотной грязью одежду. – Не хватало в таком виде на люди показаться! Идем вон к той рощице, там и остановимся.
Под деревьями мы с Агатой со вздохом облегчения повалились на траву, а герцог еще расседлал Браста и пустил его попастись. Жаль, не было поблизости ручья, а до реки еще было шагать и шагать.
– Не знаю, как вы, а я зверски голоден, – не без намека произнес герцог, и я принялась потрошить вьюки. – Да, девушки, вы неплохо запаслись! Осталось-то порядочно…
– Так мы не знали, сколько будем там плутать, – пожала я плечами, нарезая зачерствевшие уже остатки хлеба и сыра. – Держите, сударь, а вот вам ветчина.
– А вы?
– А мы обойдемся. Нам меньше нужно, – серьезно сказала Агата.
– Кстати, сколько всего времени прошло? – спросил вдруг герцог.
Я посчитала по пальцам.
– Если феи нас не заморочили, то девять дней. Три раза по три, – зачем-то добавила я. – Вас, поди, уже с собаками ищут!
– Да, это верно… – мрачно ответил он. – Ничего, я придумаю что-нибудь. Скажем, поехал на охоту и заплутал. Леший водил!
– Тогда вьюки лучше тут оставить, – сказала я. – Не с ними же вы на охоту отправились! И, кстати, почему с мечом, а не с арбалетом, луком или с чем вы там охотитесь? И почему один?
– Хм… значит, не на охоту. Устал, решил проветриться, да и заплутал.
– А мы?
– А вы – мои слуги, следом увязались. И коней потеряли, за что будете нещадно пороты.
– Ну, может, и сойдет, – кивнула я. – Вы поспите сударь, хоть часок. Да и мы вздремнем…
– Да уж, это дело нелишнее, – улыбнулся он, улегся, бесцеремонно положив голову мне на колени и, по-моему, мгновенно уснул.
Агата свернулась калачиком у меня под боком, а я, прислонившись к стволу березы, тоже задремала. Здесь хоть можно было не опасаться неизвестных чудовищ, а лихие люди… Браст бы разбудил, учуй он кого чужого поблизости.
Проснулась я, услышав в отдалении густое коровье мычание – должно быть, пастух собирал стадо на дойку, солнце-то уже стояло высоко, ярко светило сквозь листву.
Я потрясла Агату за плечо, и та неохотно разлепила сонные глаза. Герцог тоже проснулся, стоило мне пошевелиться, сел, встряхнул головой и с силой потер лицо ладонями.
– Да, так заметно лучше, – сказал он, взял флягу и встряхнул. – Маловато. Ну, дотерпим. Поднимайтесь, девушки, снова пора в путь! Подождать бы, конечно, до вечера, чтобы не по самой жаре идти, но тогда домой мы вернемся к утру…
– Нет уж, лучше сейчас, – ответила я. – Не такая уж и жара, да и после тех лесов хочется на солнце погреться!
– Ну, тогда поднимайтесь, – кивнул герцог, свистом подозвал Браста и принялся седлать.
Ловко это у него получалось, а я возилась по полчаса с неподатливыми ремнями и пряжками! «Он бы, наверно, и силой с теми волшебными лошадьми справился», – невольно подумала я.
Шли мы небыстро, торопиться уже было некуда. Солнце и впрямь пригревало, но не жарило изо всей силы, так что шагалось легко.
