– Не надо, – сказал кто-то у меня под ногами, и я чуть не упала. Если бы не намотала поводья на руку, точно бы извозилась в грязи. Только вот Брасту сделала больно, за что и попросила сразу же прощения.
– А кто вы? – шепотом спросила Агата с седла.
– Болотник я, неужто не слыхали, – пробурчали из тины.
– Я думала, это древние легенды… А почему вам наши нынешние сказки не нравятся?
– Потому что глупости все это! Не бывает так, чтобы кто-то потащился спасать своего суженого за тридевять земель! – неожиданно взбурлило болото, и конь попятился.
– Но я же пошла, – сказала я, успокоив Браста. Конь всхрапывал и приплясывал на месте, но хоть не бросился прочь, не то бы сам утонул и утопил Агату. Ее, повторюсь, я еще бы сумела вытащить из трясины, а Браста – нет. – Хоть мне тот человек вовсе никто.
Воцарилась тишина, которую нарушало разве что кваканье лягушек да комариный звон. Откуда тут столько комаров на исходе лета?
– Правду говоришь? – спросил невидимый болотник.
– Не отвечай! – вскрикнула Агата. – Вдруг ты думаешь, что скажешь правду, а это не так!
– Я и не собиралась отвечать «да» или «нет». Я сама не знаю ответа. Просто иду за ним, вот и все, – пожала я плечами.
– Ну, если так… Иди, – булькнуло под кочкой, и старая гнилая гать вдруг поднялась над водой. – Только поживее, долго держать не стану!
– Благодарю, господин болотник, а во что обойдутся ваши услуги?
– Все бы вам, людям, продавать да покупать, – буркнуло из-под коряги.
– Так надежнее, – ответила я. – А то задолжаешь, вовек не расплатишься!
– Тоже верно… Брось монетку, да будет с вас…
– А на обратном пути?
– А ты думаешь, что вернешься? – снова булькнуло болото.
– Ну а вдруг?
– Тогда и поговорим. Идите живее!
Я потянула коня за повод, а Агата вдруг спросила:
– Дядюшка болотник, а после ваших владений куда нам идти, чтобы фей найти?
– Все прямо да прямо, потом налево, не доходя, упретесь, – был ответ, и бульканье стихло. Агата тяжело вздохнула.
Как ни странно, дух болота, задобренный золотой монетой, не обманул и не подвел: гать вывела нас на твердую сушу, и, пока Агата осматривалась, я травой и лопухами отчищала Браста от грязи: не додумалась взять с собою щетку и хоть тряпки какие-нибудь.
– Пойдем туда? – спросила она, кивнув налево. Там виднелась тропка, да и болотник сказал…
– Нет, – ответила я. – Сама знаешь, легких троп тут быть не должно, а если есть, то непременно с подвохом.
Я осеклась, присмотревшись. Тропа кишела теми самыми золотыми кровососами, и соваться туда без нужды я не желала.
– Держись за Браста с другой стороны, – велела я Агате. – Или езжай верхом, только не отпускай руки. Конь точно почует нечисть…
– Сами вы нечисть! – раздался капризный старческий голос. – Ходят и топчут, ходят и топчут! А мне уже не полвека, чтобы такое терпеть!
– Простите, сударыня, мы не нарочно, – сказала Агата, опередив меня. – Мы даже не знали, что вы тут! Покажитесь, пожалуйста, если можете!
– Да я перед тобой, ослиная твоя башка! – проворчал голос, а трещины на дереве рядом, и без того напоминавшие старческие морщины, сложились так, что на древесном стволе нарисовалось лицо.
– Ой!
– Зачем пожаловали? – спросила старуха, шамкая беззубым ртом-дуплом.
– Феи забрали мужчину моей сестры, – ответила Агата, видно, нарочно назвав меня не тем, кем я ей приходилась. – Вот мы его и ищем. Болотник сказал…
– Больше слушайте старого дурака, точно сгинете! – проскрипело дерево. – Идите направо. Там бурелом да кусты, но проберетесь, если очень уж нужно. Дальше спросите… Дуб! Эй ты, пень глухой!
– Я еще не пень, – громыхнуло так, что прочие деревья пригнулись, а конь шарахнулся от неожиданности. – Чего тебе, старая?
– Сам ты старый! Покажи девицам, как до круга фей дойти, мне-то не по силам… Не то корня тебе больше не подам!
– Сдались тебе эти люди, – прогудел могучий кряжистый дуб, и Агата вцепилась в меня обеими руками. – Чего вдруг?
– Того вдруг, что такой же вот человек меня из семечка вырастил, – сварливо ответила… да, яблоня! Дряхлая, с корявыми сучьями и редкой листвой, однако пару мелких плодов я на ветках заметила. – Только мои яблоки даже с голодухи есть не станешь, дичка я… Ну?!
– Не нукай, я тебе не лошадь! Пускай идут вон туда, через ежевичник, а как дойдут до ясеня, спросят. Дальше у меня корни не достают, – пояснил дуб.
– Чем вас отблагодарить, уважаемые? – спросила я.
– Яблоки оборви, – буркнула яблоня, – болтаются, никак не свалятся, будто в волосах что-то застряло! Ужас до чего раздражает!
Это было несложно, ну а дуб вообще не ответил на мой вопрос, так что я вежливо поклонилась ему да яблоне и посмотрела на ежевичник. Выглядел он недружелюбно, однако дуб угрожающе скрипнул, и колючие плети вроде бы раздвинулись.
Признаюсь, я больше опасалась, не поранился бы Браст, самой оцарапаться не впервой, а до Агаты, которую я снова усадила верхом, ветки почти не доставали. Ничего, своей палкой я раздвигала колючие плети, конь сам шел следом, а Агата, извернувшись, придерживала ветки позади, чтобы не хлестали его по крупу. Правда, мы все равно выбрались из кустарника, словно в мешке со злыми кошками побывали, ну да ладно, глаза целы – и хорошо.
– Вот он, ясень, – показала я и обратилась к нему со всем уважением: – Здравствуйте, почтенный. Господин дуб велел вам кланяться, а еще сказал, что вы можете указать дорогу.
Ясень молчал, покачивая ветвями.
– Может, это не тот? – шепотом спросила Агата, свесившись с седла.
– Тот-тот, – словоохотливо сообщил кто-то из-под куста. – Просто они с дубом уже полвека как в ссоре из-за одной молоденькой березки, да, видно, старик запамятовал.
– И как нам теперь дорогу искать? – спросила я. – Может, вы знаете, где круг фей?
– Если ищешь феин круг, не бери с собой подруг, – сообщил голос и тоненько захихикал, а потом вовсе умолк.
– Мы не подруги, мы сестры, – сказала Агата, но ответа не последовало.
Мы переглянулись.
– Времени-то у нас немного, – сказала я. – На сколько припасов хватит, а ведь еще обратно нужно как-то выбираться. Помнишь, что ничего здешнего есть и пить нельзя?
– Конечно. Маргрит, а как же Браст? Он траву щиплет!
– Он же не человек, – пожала я плечами. – Ну, в крайнем случае, останется здесь. Идем!
– Куда?
Я посмотрела по сторонам, не снимая повязки с правого глаза. Лес был живым. У ясеня складки коры выглядели мужским лицом, хмурым и неприветливым. Стройная осина поодаль охорашивалась, встряхивая вечно трепещущими листьями. Ежевичник, из которого мы только что выбрались, перешептывался, на все корки кляня нас и нашего коня, потоптавшего молодые побеги, а заодно дуб с его затеями.
