Черт возьми, даже в Антарктиде обитают котики!
Мысль о том, что я могла бы жить в вечном холоде, занимаясь любимым делом, согревала меня пару лет. А потом мне сообщили горькую правду: все это выдумка. Пингвины не задирают головы вслед самолетам, не валятся на спину, не дрыгают беспомощно лапками, пытаясь перевернуться, не смотрят с трогательной надеждой на приближающегося человека. А после не курят ему фимиам и не приносят в знак благодарности маленьких хрустящих рыбок, просоленных морозным ветром. Даже этот крохотный шанс быть спасителем для невинных славных существ оказался иллюзорен.
Зато верхние соседи по-прежнему осязаемы как никогда.
И лишь одно смогло примирить меня с открывшейся безжалостной реальностью, где нет места самой тихой и безвредной работе в мире.
Даже в Антарктиде живут котики.
О маленьких людях
Про чайку и детские мечты
В детстве многие хотят быть ветеринарами, космонавтами, пожарными или врачами. Я хотела быть Джеральдом Дарреллом.
Собственно, я и сейчас хочу. Но в детстве просто страстно мечтала. Я бы даже согласилась на бороду, только бы просыпаться где-нибудь в лагере на берегу Амазонки, слушать, как туканы дразнят оцелотов, и кричать: «Пабло, ты покормил игуану?»
И я всячески приближала мечту. Моя деревня была остров Корфу. Крестьяне вокруг имелись в избытке и даже говорили на своем языке. И еще вокруг водились разные животные, а я их спасала, приносила домой и выхаживала.
Так в нашем доме появился птенец чайки.
Я подобрала его на берегу реки и, причитая «бедненький, как же ты без мамочки», потащила домой. Мамочка за моей спиной облегченно перекрестилась и пошла растить нормальных птенцов, чтобы они стали настоящими чайками, а не как этот.
Птенца я назвала Изольда. Хотя мои близкие называли его такими словами, каких вообще-то в нашей семьей не произносили. Только папа, как самый деликатный, говорил про Изольду «это». «Где твое, ну… это? Господи, убери немедленно, я только спросил!»
На свежего человека Изольда производила сильное впечатление. Если взять кусок сырого мяса, отбить, сформовать в котлетку, испугать до пупырышек и воткнуть в него три лысых пера, то получится Изольда. Прибавьте улыбку Гуинплена и оценивающий взгляд доктора Лектора – и вы поймете, почему в корзинку с Изольдой благоразумные люди старались не заглядывать.
И еще она орала.
Не знаю, с чем сравнить ор голодного птенца чайки. Джером, помнится, писал про шотландскую волынку. Вся моя семья обменяла бы одну Изольду на полноценный шотландский волынковый оркестр, встречающий рассвет песней «Вот Дункан с горочки спустился».
Характер у нее был мерзейший. Мне хотелось бы написать, что это было отзывчивое ласковое существо. Но увы: Изольда ненавидела все живое. В душе она была аллигатором и питалась откушенными пальцами. Когда в корзинку к ней по глупости сунул морду наш пес, выяснилось, что она питается также откушенными собачьими носами.
Мои черствые родные не желали понять, что среди них растет Джеральд Даррелл с любимым питомцем. А я не могла признать, что притащила в дом вурдалака в обличье птенца. Поэтому я выискивала в Изольде достоинства. Например, на ее фоне любое живое существо казалось прекрасным. Можно было притащить в дом жабу, выглядевшую так, словно она уже умерла от старости и разложилась, но никто не кричал и не шарахался от нее в ужасе. Изольда сильно понизила семейную эстетическую планку.
Незаметно она подросла. Пупырышки сошли, вместо них вылез серый крапчатый пух. К сожалению, это не улучшило ее характера.
Однажды к нам в гости пришел юноша в очках, сын маминых приятелей. Его усадили за стол и угостили чаем с малиновым пирогом. Посреди трапезы раздался приветливый Изольдин крик. Когда юноша стер малину со штанов, он поинтересовался, что это было.
Как всегда в таких случаях, семья покраснела и дружно показала в мою сторону. Одновременно делая вид, что они не со мной, и им вообще непонятно, откуда я тут взялась. Так, прибилась какая-то девочка с птичкой, зовут Джеральд и Изольда, нет, наоборот, вот это – Джеральд. Знаем, что со странностями, а что делать, не выгонять же.
Я принесла Изольду. Изольда посмотрела на юношу, открыла клюв и прокляла его со всеми очкастыми потомками до шестого колена. Юноша посмотрел на Изольду, умилился и сказал: «Прикольный птенчик!»
Вы когда-нибудь видели, как охотничья собака делает стойку? Она становится как натянутая резинка на рогатке. Вся моя семья превратилась в сеттера. В глазах у него читалось: «Лишь бы не вспугнуть…Лишь бы не вспугнуть…»
«А хотите, – нежнейшим голосом проворковала мама, – мы вам ее подарим?»
«Вы не будете без нее скучать?» – удивился юноша.
Мама подавила дьявольский смех и скорбно сказала, что будем, конечно.
Но она уверена, что у юноши птице будет лучше. У нас собака, кот, блохи… Сплошные стрессы для нервной птицы.
Я попыталась возразить, но деликатный папа посмотрел на меня так, словно это он в душе аллигатор. Через десять минут юноша уходил с Изольдой и малиновым пирогом, который мама, будучи совестливым человеком, всучила ему на прощанье.
На этом мое общение с чайками закончилось. Но Изольда оказала влияние на всю нашу семью. Папа по инерции еще полгода просыпался в шесть утра. Мой младший брат, до этого не любивший читать, прочел всего Даррелла (видимо, руководствуясь соображением «кто предупрежден, тот вооружен»). Я переключилась на млекопитающих и завела землеройку.
Да, чуть не забыла: и еще у мамы стало одной семьей приятелей меньше. Но, по-моему, она решила, что это не слишком высокая плата.
Про вежливость
Однажды к нам в гости пришел Дальний Родственник. Дальний Родственник был из тех мужчин, которые любую фразу сопровождают многозначительной усмешкой, а с детьми разговаривают так, словно перед ними очень глупые взрослые.
За столом мой брат потянулся за сахаром, и Дальний Родственник подвинул сахарницу. «Спасибо», – вежливо сказал Мишка. Ему было четыре года, и он как раз осваивал великую силу благодарности.
«Спасибо на хлеб не намажешь, – веско сообщил Дальний Родственник, – и в карман не положишь».
