Ну, не знаю. На их месте я бы побаивалась. Сдается мне, за жизнерадостной оболочкой позитивных людей зияют черные провалы кошмаров, мыслей о суициде и таких жутких размышлений, которые вы никогда не заподозрили бы. Ни одна личность, которая выглядит депрессивной, не содержит в себе ничего сверх ожидаемого – то есть только неизбывную мрачность, глухую тоску, неразделенную любовь и постоянное ощущение тщеты сущего.
Не то – позитивные люди. Живчики с блестящими глазами, бойкие девушки, улыбчивые молодые люди в строгих костюмах или улыбчивые молодые люди в мятых шортах. Развивающиеся, уверенные, смело глядящие навстречу новому дню! Они пугают меня. В их присутствии я начинаю ощущать себя каким-то депрессивным хорьком из читинского зоопарка, хотя вообще подобное самоощущение мне не свойственно.
И лишь одно средство спасает меня. Я вспоминаю своего давнего приятеля: он глубоко презирал этот мир, бухал два месяца из трех, в перерывах же между запоями был собран, зол, молчалив и распространял вокруг себя такое мощное поле чистой белой ненависти, что даже гопники обходили его стороной, чуя неладное. Стоило моему приятелю немного выпить, как он светлел лицом и начинал задвигать. Его речи были образцом ораторского искусства и колоссального манипулятивного воздействия на слушателей. После них даже сангвинику Портосу захотелось бы заколоться шпагой, поскольку он осознал, что все вокруг гадость, мерзость и тлен.
По этой причине, кстати, моего приятеля никто не слушал дольше десяти минут. Собутыльники отползали, затыкая уши, как от пения сирен, ибо инстинкт самосохранения внезапно принимался вопить в них со страшной силой. Тогда мой приятель уходил на край оврага и там с лестницы, кроша батон, проповедовал птицам. (Уверена, что массовые самоубийства голубей скрывались потом властями от населения, дабы не сеять панику).
Так вот, у меня есть лишь одно спасение от позитивных людей. Я воображаю, что их закрыли в клетке с моим приятелем, и пытаюсь представить: кто кого?
И пока я мысленно наблюдаю эту эпическую битву, мутный взор мой становится светел и чист, и солнечная улыбка наконец-то озаряет мое лицо.
Про паука
У паука было толстое тело, похожее на наполненный водой мешочек, и восемь длинных ломких ног. Он пересчитал их два раза, пока вытирал руки, как будто от этого что-то могло измениться. Например, паук бы исчез.
Но паук не исчез, конечно же. Паук так и сидел за тазиком, или, может быть, стоял – он не знал, что делают пауки за тазиками. И могут ли они, например, лечь на брюшко.
Он снова тщательно вытер руки и даже зачем-то помазал детским кремом, морщась, как будто от сладковатого запаха, хотя крем почти не пах.
Мать ненавидела пауков и всегда заставляла его убивать их. «Этих тварей в доме быть не должно!» Много лет назад, наткнувшись на паука в своей комнате, он испугался и прихлопнул его тапочкой с такой силой, что от мерзкого существа остался только рисунок на стене, напоминавший неумело изображенное ребенком солнышко. Он смотрел на солнышко в каком-то оцепенении, а потом дернулся и быстро вышел из комнаты. Попросил мать отмыть стену. С тех пор он не трогал пауков. Просто ухитрялся как-то избегать их все эти годы.
Но этот, тонконогий, забрался в его квартиру и сидел за тазиком, в котором дочь вечером собиралась пускать кораблики. Он вытер жирные руки полотенцем, оставив на них след от крема, и с жалкой надеждой подумал, что, может быть, Катя прервет шаманство на кухне и убьет паука сама, но, еще не дойдя до конца этой мысли уже понял, что нет, не убьет. «Знаешь, в ванной паук». «Так пойди и убей его!» И все. Нужно будет идти и убивать. Проще сделать это сейчас.
Он намотал на руку полотенце и шагнул к тазику. Паук сидел, не двигаясь, но когда он наклонился, торопливо отбежал к стене и замер, хотя здесь был как на ладони. Теперь надо прихлопнуть его.
Он глубоко вдохнул, задержав взгляд на одной оттопыренной паучьей ноге, сдернул полотенце с руки, набросил на сушилку и вышел, и закрыл за собой дверь, и не забыл выключить свет, мысленно уговаривая паука убежать, пока темнота.
Тихо вошел в нагретую кухню и уставился на блестящий желтый ком, который жена, пыхтя, возила по припыленному мукой столу.
– Там в ванной паук, – выговорил он, чувствуя себя отвратительно, просто отвратительно.
– Паук? – она бросила на него рассеянный взгляд, дернула плечом, убирая со щеки прядь, не отрывая рук от теста. – Надеюсь, ты его не тронул? Пауки – к деньгам.
Он моргнул, постоял, развернулся на автомате, вернулся в ванную комнату и сел прямо на пол. Сидел, смотрел на паука возле тазика, пока не заглянула жена и не спросила, что это он тут лыбится как дурак, пока она мучается с тестом.
Про игрушки
Мне нужен был фонарик, и я забрела в магазин с названием, которое сейчас уже не вспомню – «Вещи Будущего» или что-то вроде того.
За покупателями ходил высокий парень с лошадиными зубами и жизнерадостной физиономией, как у осла из «Шрека». Демонстрировал светящиеся ручки и микроскопические вентиляторы. Женщине лет сорока пяти с утомленным лицом и такими глазами, как будто уже три года ноябрь, предложил набор чашек-непроливаек.
Женщина сказала, что она не пьет чай. А кофе? И кофе не пьет. Парень сник, но тут заметил в отдалении меня и устремился навстречу.
Фонариков не было, но он разложил передо мной весь их ассортимент, отдающий трескучим безумием напрасно заполненной пустоты. Настольные лампочки, термосы, автомобильные смайлы, головоломки… И, наконец, видя, что я вот-вот уйду, снял с полки корзинку – такую невысокую корзинку для маленьких собачек.
И в этой корзинке действительно спала маленькая собачка. Йоркширский терьер, очень милый и трогательный. Один нос закрыт лапой, шелковистый бок поднимается вверх-вниз.
Я так изумилась, что могла только спросить:
– Это ваша?
Парень удовлетворенно загоготал и предложил мне ее погладить.
– Зачем? – говорю. – Я не хочу ее будить.
И тут он мне сказал, что это игрушка.
Я не сразу поверила. Потом потрогала и поняла, что да, игрушка. Удивительно реалистичная. Сопит во сне, и животик поднимается-опускается.
– А что, – спрашиваю, – она делает?
– Да ничего. Просто лежит и спит!
– А зачем она такая нужна?
Парень посмотрел на меня с сожалением.
