– Должен тебе сказать, – продолжал Илья, убедившись, что я не возражаю, – иностранные специалисты проявляют максимум деликатности и осторожности. Открою секрет: наблюдать Самого Главного Врача всего любопытнее, когда он выступает на конференции, – иностранные специалисты их для того и организуют, чтобы на него посмотреть. Прямо в нашем Сумасшедшем Доме. Кстати, доклады, им прочитанные, представляют для науки исключительный интерес. Но ты, кажется, мне не веришь?
– Нет, почему же, – пробормотал я поеживаясь.
– Кроме того, они приглашают его к себе, туда, за рубеж, показывают друг другу, устраивают ему там выступления. Он читает у них лекции. Они поощряют его. Награждают премиями, чтобы он ничего не заподозрил. Берут интервью, которые печатаются в медицинских журналах. Как тебе это все нравится? Ответь.
– Поразительно, – деланно удивился я услышанному. Мой голос прозвучал, должно быть, слишком печально. Илья стал меня успокаивать:
– Не волнуйся, я все контролирую. Пока я рядом, он глупостей не наделает. Все-таки я заместитель. Ты же видишь, все схвачено, я отвечаю за продовольствие. Это очень ответственный пост. К тому же я единственный нормальный человек в его окружении.
– Если так, то конечно, – кивнул я.
Илья встал.
– Извини, но мне надо спешить. Меня ждут в представительстве иностранной державы. Самый Главный поручил мне заверить его почтение и возвратиться домой к половине седьмого. Ему нельзя волноваться.
– Да, да… волноваться…
На площадке я крепко пожал руку: Илья, дескать, держись, друг. Он торопливо спустился по лестнице.
Размышляя о горестной судьбе моего бывшего сослуживца, я возвратился на кухню, к столу. Меня ждали сосиски.
Однако, сосиски… черт бы их побрал.
Да… но сосиски!
Ведь они что-то доказывают.
3. Ниже пояса
Марина Константиновна и Андрей Сергеевич. Последний в темных очках.
Марина Константиновна. Довольно, Андрей Сергеевич, поговорили. Мы уже с полчаса обсуждаем погоду, но вы, надеюсь, не за этим приехали? Ближе к делу, пожалуйста.
Андрей Сергеевич. «Ближе к делу… ближе к делу…» Как у вас, Марина Константиновна, все теперь по этому… по-деловому…
Марина Константиновна. И имейте в виду. Я не сделаю ничего, что бы шло вразрез с деятельностью моего мужа.
Андрей Сергеевич. О, кто бы мог на это рассчитывать!
Марина Константиновна. И без политики, понятно? Я давно ушла из политики. Меня тошнит от политики. С меня достаточно и того, что мой муж… заметный политик.
Андрей Сергеевич. Вы так скромничаете: заметный политик… – о муже…
Марина Константиновна. Не беспокойтесь, вашей деятельности я воздаю должное.
Андрей Сергеевич. Я тронут.
Марина Константиновна. А что до иронии, Андрей Сергеевич, так вы знаете, как я к ней отношусь. У меня плохо с юмором. Говорите. Я слушаю.
Андрей Сергеевич. И рад бы сказать, да что теперь скажешь? После таких условий, Марина Константиновна, мне что остается? Раскланяться и удалиться…
Марина Константиновна. А я и не задерживаю.
Андрей Сергеевич. Потому что не знаете, не можете знать, каких мне усилий стоило заставить себя принять это решение – к вам пойти!..
Марина Константиновна….В отсутствие мужа!
Андрей Сергеевич. В присутствии мужа… мое присутствие… увы!
Марина Константиновна. Еще бы! После ваших публичных заявлений…
Андрей Сергеевич. После наших публичных заявлений.
Марина Константиновна. Ваших.
Андрей Сергеевич. Наших. Его и моих.
Марина Константиновна. Короче.
Андрей Сергеевич. И вот я прихожу к вам… в отсутствие мужа… боясь быть узнанным… в черных очках… с приподнятым воротником…
Марина Константиновна. Короче.
Андрей Сергеевич. Почему вы так неласковы со мной?..
Марина Константиновна. Короче.
Андрей Сергеевич. Теперь, когда наши разногласия…
Марина Константиновна. Короче. Короче.
Андрей Сергеевич. Да хоть что-нибудь вы мне дадите сказать? Вы же видите, я взволнован! Должен я или нет что-нибудь подобающее сказать… данному положению?
Марина Константиновна. Какой жалкий лепет! И как знаменит этот оратор!
Андрей Сергеевич. Политика… о которой вы мне запрещаете упоминать и о которой я слова больше не скажу… вот увидите… делается, как вы прекрасно знаете, не в белых перчатках. Мы уважаем право наших оппонентов, да и они, уверен, не отказывают нам в аналогичном праве… праве на жесткость, а то и жестокость… в определенных, зачастую нелицеприятных ситуациях… Есть правила игры, но бывают игры без правил… Но есть и такое понятие, как достоинство, наше общее достоинство, не сказать о котором…
Марина Константиновна. Нельзя ли все-таки покороче, Андрей Сергеич?
Андрей Сергеевич. Можно и покороче, Марина Константиновна. (Снимает очки, кладет на стол.) Можно и покороче… Я хочу, я хочу, Марина Константиновна, чтобы вы по старой дружбе отдали мне ту фотографию. Буду вам очень признателен. Вот и вся моя просьба.
Марина Константиновна. Фотографию? Это которую?
Андрей Сергеевич. Вы прекрасно знаете, которую. Ту самую.
Марина Константиновна. Ту самую… ту самую… Это не ту ли самую, где вы держите на вытянутой руке кошку… извините, за… за…
Андрей Сергеевич (испуганно). Молчи, Марина! Что ты несешь! Это не кошка! У кошки…
Марина Константиновна (строго). Только без пошлостей!
Пауза.
Андрей Сергеевич (устало). То был кот.
Пауза.
И все было не так. Отдай фотографию.
Марина Константиновна. Нет, Андрей, если бы это касалось одного тебя.
Андрей Сергеевич. А кого еще это касается?
Марина Константиновна. Всех.
Андрей Сергеевич. Кого «всех»? Только меня и кота!..
Марина Константиновна. Всех, кто отдал за тебя свои голоса на прошедших выборах.
Андрей Сергеевич. Вы не посмеете опубликовать этот гадкий снимок!
Марина Константиновна. Обязательно опубликуем.
