Меня часто спрашивают: а как быть с благоприятными обстоятельствами? С ними тоже борьба? Отвечаю: борьба! Именно с ними, с благоприятными обстоятельствами, у нас накоплен поистине уникальный опыт борьбы. Хотя как посмотреть, есть ли они вообще, благоприятные обстоятельства? Стоит взглянуть с другой стороны на благоприятное обстоятельство, и оно вмиг превратится в неблагоприятное.
Для наглядности поясню на личном примере. Взять наш еще не открытый Музей. Пора признаться, мысль создать в нашей квартире Музей петербургского быта и борьбы с обстоятельствами посетила меня не по любви к музейному делу, а в силу обстоятельств борьбы с обстоятельствами. И случилось это в момент, когда обстоятельства складывались, казалось бы, благоприятным образом. Если кто подумает, что пафос мой против властей, это не так; наоборот, данный текст – властям панегирик. В самом деле, потолок провис, пол почти провалился, жить в квартире стало опасно, но в один замечательный день сверху голос нам возвестил: «Довольно! Время менять прогнившие балки!» Наконец-то: «Ремонт!» – помню, возликовали мои домочадцы. А я не поверил. Не бывает такого. Обстоятельства высшего порядка, сказал я ликовавшим, обязательно помешают ремонту. – Какие могут быть обстоятельства, спрашивали меня, если уже решение принято! Если приходил сам прораб Валерий Викторович, все осмотрел и сказал, что, пока не рухнуло, будут весь пол разбирать, а заодно отремонтируют потолок соседям снизу! А иначе истлевшие балки заменить невозможно! Капитальный будет ремонт на два этажа! И какие же обстоятельства могут помешать такому почину?
Я не знал, какие. Но знал, что они обязательно появятся. Они и появились. Причем с неожиданной стороны. Снизу.
Дело в том, что в отличие от нашей квартиры, квартира под нами приватизированная. Сосед-снизу должен дать разрешение на ремонт своего потолка. А он не желает ремонта.
То есть как? То есть бесплатного ремонта не желает? Не ему ли три года назад подпирали потолок бревнами? Почему не желает? Что это значит?
То и значит, что не моего ума это дело, ибо, уважая частную собственность, я обязан уважать нежелание Соседа-снизу что-либо менять в жилище своем. Имеет право. Пусть другие гадают о мотивах соседского противления бесплатному ремонту. Экстремальный ли спорт, принципы ли нравственного характера – меня не касается. Единственное, чего бы мне не хотелось, это конкуренции: вдруг он сам откроет Музей борьбы с обстоятельствами, и это будет частный музей, тогда как я в силу фатальной не-приватизированности нашей квартиры обречен рассчитывать на Музей Государственный.
Кажется, в шахматах это называется цуг-цванг. Любой ход ни к чему не приводит. Искренне сочувствую тем, кто перед лицом обстоятельств олицетворяет мощь Государства, вознамерившегося заменить Истлевшие Балки. Остается одно: зафиксировать, пока не поздно, с помощью технических приемов взаиморасположение потолка и пола и открыть, наконец, в нашей бренной квартире Государственный музей петербургского быта и борьбы с обстоятельствами. Вот почему я апеллирую к Государству. Прошу назначить меня на должность смотрителя Государственного Музея… с окладом… Впрочем, рано пока об окладе. Об окладе – потом.
Экспонаты «Отклики»
В «Музей обстоятельств» поступают отклики!
Вот уж не думал, что некоторых читателей заденет за живое запрет моего Соседа-снизу на ремонт его же собственного потолка и, как следствие, невозможность замены истлевших балок под нами. Предлагают мне действовать радикально – «не нянчиться». Например, читательница Галина Д. (о себе она пишет: «педагог по призванию») советует присоединить к кухонному крану шланг, другой конец опустить под пол в прихожей («в какую-нибудь щель») и заливать Соседа водой, пока тот не одумается и не вызовет «аварийную». Еще более жестокий способ воздействия на Соседа-снизу предлагает бывший десантник Сергей Иванович К. – чтобы понять смысл его совета, надо представить меня залезающим ночью в канализационный люк и затыкающим тряпкой (лучше рукавом от ватника) выход нашей фановой трубы – теперь фекалии, согласно закону сообщающихся сосудов, будут через унитаз непосредственно поступать в квартиру на первом этаже – к Соседу-снизу Вызов «аварийной» неизбежен, равно как и согласие на ремонт.
В Государственном музее петербургского быта и борьбы с обстоятельствами, который вот-вот откроется в нашей квартире, читательские (посетительские…) отклики займут, естественно, достойное место (можно для наглядности экспонировать и шланг, и рукав ватника – оба предмета имеются). За сочувствие благодарю. Но все же… больше гуманности, друзья! Мы таким путем не пойдем. Повторяю: я глубоко уважаю законное право моего Соседа не желать бесплатного ремонта своего провисшего потолка, пускай даже подпираемого снизу досками.
Более конструктивным мне представляется письмо, присланное Николаем Александровичем Орловым. Взяться за перо Николая Александровича побудило мое описание экспоната «Крысоловка» и вообще тема борьбы с крысами. «Вот что я Вам хочу сообщить, – пишет Николай Александрович. – Издавна существует чрезвычайно эффективный способ борьбы с крысами, полевками, мышами и мышевидными грызунами. Есть такое растение, морской лук, «двоюродный сородич» нашего обыкновенного репчатого лука. Луковица красной разновидности морского лука содержит глюкозид сцилитин, чрезвычайно ядовитый для упомянутых грызунов ‹…›. Эту луковицу используют как в свежем виде, так и в форме экстракта. До Отечественной войны морской лук широко и очень успешно использовался для борьбы с крысами в Московском зоопарке, где эти грызуны приносили совершенно чудовищный урон. А вот морской лук позволил справиться со злом! Об этом можно прочитать и в научных трудах Московского зоопарка довоенной поры, и в работах проф. П. А. Мантейфеля, научного консультанта Московского зоопарка. Об этом же можно прочитать в книге «Культура лекарственных растений», М., 1952».
Николай Александрович недоумевает: «Никак не могу понять, почему сейчас не используют это очень эффективное и ценное средство!» Я тоже не знаю. Может быть, дело в дороговизне морского лука? Растет он на побережье Средиземного моря. Еще мне известно, что Ибн Сина (Авиценна) рекомендовал это растение как средство от бородавок и облысения, а древние греки швыряли морской лук в деревянное изваяние Пана из каких-то ритуальных соображений.
Я, конечно, не рассматриваю как отклик на публикацию разнос, который учинила наш губернатор службам, ответственным за городскую дератизацию, – разумеется, имело быть совпадение. В противном случае, пришлось бы допустить, что во всем виновата 20 001-я крыса, та самая, которая (помните?) попалась в нашу крысоловку сразу же после рапорта упомянутых служб о ликвидации 20 000 петербургских крыс.
Во избежание недоразумений сообщаю, что вот уже два месяца крысы нас не беспокоят, а знаменитая крысоловка несколько недель стоит незаряженная.
Электронной почтой прислала письмо из Эстонии Татьяна Васильевна Зилотова, специалист по деревообработке, редактор, издатель, переводчик отраслевой литературы. Внимательно прочитав мой материал «Экспонат «Двери»», Татьяна Васильевна как эксперт утверждает: «Дверь при статье изображенная ‹…› о трех филёнках и двух средниках. Из скольких рядов обвязка (то есть сама рама дверного полотна) – судить трудно. А вот вырезка заболони (ударение на «а») и сердцевины относится не к изготовлению двери, а к распиловке досок (ударение на «о»)». Последнее замечание, по-видимому, касается моей фразы «Слава советским дверям с вырезкою заболони!». Ну что сказать, слово понравилось, вот и употребил…
