— Можно взглянуть на твои фотографии? — спросил он тихо.
Я расстегнула рюкзак и протянула ему фотографии. Когда он поднял руку, чтобы взять их, его пальцы коснулись моих. Они оказались такими холодными, что я отдернула руку, и фотографии рассыпались по полу. Руби быстро наклонилась и стала их собирать.
— Смотрите-ка, — сказала она, показывая мистеру Хиллу одну из фотографий — ту, где несколько человек стояли на крыльце под указателем. — Это же наш знак, верно?
— Где ты взяла эти фотографии? — спросил он, и я увидела, что красные пятна на его щеках расползаются все дальше.
— Я распечатала их с пленки, которую нашла в шкафу, — ответила я. — Мы думаем, что их сделали около тринадцати лет назад, потому что Бернадетт говорит, что мама на фотографиях, наверное, беременна мной, а мне сейчас двенадцать.
Трумэн Хилл замер, глядя на фотографию у себя в руке, и я увидела, что кровь отхлынула от его лица так, что оно стало абсолютно белым.
— Это твоя мама? Вы с ней очень похожи, только глаза у вас разные, — заметила Руби, показывая на другую фотографию. — А эта женщина? На ней такой же свитер, как у тебя. Это твоя бабушка?
— Достаточно, — резко произнес мистер Хилл, вырвав фотографии из рук женщины и вернув их мне.
— Да что с вами, мистер Хилл? — Руби явно была сбита с толку.
— Руби, отведи Эллиота к остальным, — велел он.
Эллиот все это время тихо сидел в кресле, глядя в окно на птичку, прыгавшую по двору.
— Пойдем, Элли, — сказала Руби. — Съешь что-нибудь вкусненькое. Повар сегодня делает яблочный соус. Он же тебе так нравится, правда?
Эллиот не сдвинулся с места, продолжая наблюдать за птицей.
— Эллиот, иди, пожалуйста, с Руби, — обратился к нему мистер Хилл.
— Птичка, — сказал Эллиот.
— Да, сынок, это малиновка, помнишь? — мягко произнес он. — У нее оранжевая грудка. А теперь иди, пожалуйста, с Руби.
Руби подошла к Эллиоту и протянула ему обе руки. Мужчина взял ее за руку и неловко поднялся с кресла. Я удивилась, увидев, что он оказался совсем невысокого роста. Его голова все время клонилась набок, и он как-то странно держал руки вдоль тела. Брюки этого человека были затянуты кожаным ремнем высоко на тонкой талии, а на ногах не было ботинок.
— Молодец, Элли. Иди к Руби, — улыбнулась женщина.
— Погодите, — сказала я, поворачиваясь к Трумэну Хиллу. — Если моя мама здесь не жила, откуда Эллиот знает ее слово? Он назвал меня «сооф».
— Руби, отведи Эллиота в игровую комнату, — уже с раздражением повторил Трумэн Хилл. — И надень на него носки, пожалуйста, пол очень холодный.
Руби ушла, держа Эллиота за руку, словно ребенка.
Как только дверь за ними закрылась, Трумэн Хилл повернулся ко мне, и в этот раз выражение его лица было легко прочесть. Он был рассержен. Его губы были сжаты в узкую темную линию, разрезавшую лицо между подбородком и носом.
Когда он заговорил, его глаза из морского стекла гневно сверкали.
— Ты не имеешь права сюда приходить, — заявил он.
— Не имею права? — удивилась я. — Не понимаю, о чем вы.
— Она послала тебя за деньгами, да? Я ей ни цента больше не дам. Ни единого. Передай ей, что у нас был уговор и за все было заплачено. — Костяшки его сжатых пальцев побелели.
— Я не понимаю, о чем вы, — повторила я. — Бернадетт вам звонила и писала, но вы нам не ответили. Поэтому я и приехала. И я не знаю ничего ни про какие обещания.
— Бернадетт? Значит, ее теперь так зовут? — сказал он со странным смешком. — Ну, пусть называет себя как хочет, но дела это не меняет. Я не просто так порвал ее письма и не отвечал ей. Я не позволю, чтобы она приходила сюда и причиняла нам боль. Ни мне, ни Эллиоту. Не сейчас.
В этот момент в кабинет, распахнув дверь, вбежала маленькая женщина в голубом платье и белых кроссовках.
— Быстрее, мистер Хиллтоп, — выпалила она. — У Эллиота опять припадок. Руби сказала, чтобы я позвала вас.
У нее было круглое, как блин, лицо, а уголки глаз смотрели вниз, что придавало ей печальный вид, даже когда она с улыбкой повернулась ко мне.
— Здравствуй, — сказала она. — Не хочу вас прерывать, но мистеру Хиллу очень нужно идти.
Вдалеке я услышала звук, похожий на звериный вой. Трумэн Хилл положил руку женщине на плечо и мягко произнес:
— Я сейчас приду, Салли. Иди скажи Эллиоту, что я сейчас приду.
— Как бы он себя не поранил, — забеспокоилась женщина.
— Да-да, знаю, сейчас я приду. — Затем он повернулся ко мне, и его голос снова стал жестким. — Я сделал все, что от меня требовалось, — сказал он. — Теперь ваша очередь. Оставьте нас в покое. Ради всего святого, просто оставьте нас в покое.
Трумэн Хилл ушел. Я была совершенно растеряна, пытаясь понять, что он имел в виду, но ничего не понимала. Он думал, что Бернадетт выдавала себя за кого-то другого. Он думал, что я пришла за деньгами. Кем я была, по его мнению? И почему он так рассердился?
Вой становился все громче, теперь к нему прибавился ритмичный стук, словно кто-то изо всех сил колотил чем-то по столу или стене.
— Эллиот! — услышала я крик Трумэна Хилла. — Перестань!
Не знаю, сколько я стояла так, прежде чем Руби вернулась в кабинет. Она ничего не сказала, но, оглянувшись через плечо, вытащила из серого шкафа один из ящиков и быстро просмотрела лежавшие в нем папки. Я затаила дыхание, когда она просмотрела их во второй раз.
— Здесь нет никого по фамилии «Я». Если твоя мама жила здесь тринадцать лет назад, ее папка должна быть здесь — тут все досье за последние пятнадцать лет. Но на «Я» никого нет.
— Вы уверены? — спросила я, подходя к ней.
— Абсолютно. — Она с силой налегла на ящик в безуспешной попытке его закрыть. — Ничего похожего. Я два раза проверила. Прости.
Я видела, что она говорит правду, но не могла поверить, что здесь ничего не было про маму. Это было невозможно. Эллиот знал ее слово. Она была на фотографиях. Она была здесь, я в этом не сомневалась.
— Можно, я сама посмотрю? — спросила я. — Вдруг вы что-то пропустили?
Руби нервно посмотрела в сторону двери.
— Мне кажется, это не лучшая мысль, — замялась она.
— Пожалуйста. — Я шагнула к шкафу.
— Всем добрый вечер, — прогудел глубокий мужской голос из коридора.
Я обернулась и увидела полицейского в серой форме, широкополой шляпе и с золотым полицейским значком на рубашке. На бедре у него висел пистолет в кожаной кобуре.
— Готова? — спросил он.
Похоже, Трумэн Хилл позвонил в полицию и солгал им, что я не та, за кого себя выдаю.
