Он нашел свое призвание. Он нашел свой город. Он нашел свою цель в жизни.
Да и Люба, собственно, ничего такого и не предлагала.
Не зная, следует ли ее обнять и поцеловать или только пожать руку, Максим натянуто произнес:
– Ну, бывай. Может, свидимся когда-нибудь…
Люба, повесив рюкзак на спину и подхватив сумку, направилась к автомобилю, который подарил ей на прощание Архипов. В залог нерушимой дружбы, как он выразился. Кажется, это было авто из огромного автопарка погибшего Филина.
– Не думаю, – заявила девушка, открывая багажник и кидая туда сумку. – Хотя…
Она взглянула на Максима, и в ее глазах сверкнул странный огонек.
– Ты мне поможешь в одном деле? А потом я поеду на другой конец страны, туда, где тоже свирепствует серийный монстр.
Заинтригованный, Максим решил, что если он не пойдет сегодня на лекции, то ничего страшного не случится. Он и так пропустил уже столько дней… А ведь стоило ему появиться в Медакадемии, как все бросались к нему, желая стать его друзьями, пригласить на вечернику или сделать селфи.
Быть знаменитым, оказывается, не столько неприятно, сколько неудобно.
– А в чем дело? – спросил он, а Люба, садясь за руль, загадочно произнесла:
– Поедем, это недалеко. Там все и узнаешь.
Максим обернулся, чувствуя все нарастающее беспокойство. Они находились на Старом кладбище, том же самом, где ему пришлось провести несколько кошмарных часов в саркофаге, полном крыс.
– Так в чем дело? – осведомился он, уставившись на склеп – тот самый, в котором его тогда чуть не уморили сектанты.
Стояло начало июня, идиллический вечер, наполненный жужжанием насекомых, ароматов цветов, янтарными лучами постепенно клонящегося к горизонту солнца.
Люба посмотрела на него и проговорила:
– Архипов ведь глазастый мужик. Заметил-таки новый черепок на моем браслете.
Она прикоснулась к нему, а Максим заявил:
– Ну, ты имеешь полное право повесить себе череп за… за ликвидацию очередного серийного убийцы! Это ведь ты маманю олигарха разоблачила. Ну или мы вместе. Хотя тогда тебе надо два черепка повесить, ведь Вениамин хоть сам и не убивал, но был, как ни крути, ее подельником.
Люба медленно произнесла:
– Нет, ликвидацию Филина и его кровожадной мамаши я себе в заслугу ставить, конечно же, не могу и не буду. Речь идет о другом маньяке.
– Еще одном? – изумился Максим. – Господи, что ты такое говоришь? У нас в городе были и студенты-извращенцы со своей сектой, и четыре братца со своей теткой, и маманя олигарха со своим сыночком-садистом…
– Ты прав. А я давно убедилась: зло притягивает другое зло. Там, где были три убийцы, мог появиться и четвертый!
– Четвертый? – проговорил, начиная мелко дрожать, Максим. – Что ты имеешь в виду?
Запустив руку в рюкзак, Люба ответила:
– Журналист Кудымов до своего ареста занимался расследованием исчезновения трех детей в городе. Трех мальчиков пяти-шести лет, которые пропали без следа.
– Какой кошмар! – произнес сиплым голосом юноша. – Может, это он сам все выдумал, чтобы тиражи увеличить?
– Не выдумал. Я проверяла: да, в самом деле, дети исчезли. Причем не только в этом городе!
Максим, пятясь, спросил:
– Что ты имеешь в виду?
Люба вынула руку из рюкзака – в ней был зажат пистолет.
– У меня ведь нюх на маньяков. И ты, студент, сразу показался мне подозрительным, поэтому я тебя так плотно и опекала, и взяла в оборот, чтобы ты… чтобы ты не сумел совершить новые преступления!
Оступившись, Максим едва не полетел на землю.
– Что ты несешь?! Убийца – это ты! Ты сама стольких людей кокнула, дура!
Он едва не плакал.
– Не заговаривай мне зубы, это не поможет, студент. Я проверила – мальчики пропадали не только здесь, но и в твоем родном городе. А исчезновения детей здесь начались после твоего приезда сюда. Да и на твоем мобильном я нашла их фото – сначала живых, а потом мертвых! Причем, судя по пейзажу на заднем плане, тела своих жертв ты схоронил именно здесь, на Старом кладбище.
Максим захныкал, а Люба, приближаясь к нему с пистолетом в руке, сказала:
– Ты их убил. Изнасиловал и убил, ведь так? Для этого и хотел жениться на Наде, чтобы она обеспечивала тебе тылы, ни о чем, естественно, сама не подозревая. Например, о том, что ты педофил, на счету которого… Сколько, собственно, жертв, студент?
Максим, упершись спиной в массивную стену склепа, прошептал:
– Ты сошла с ума… Я никакой не педофил и уж точно не убийца детей.
– Скажешь правду, пощажу! – произнесла Люба, и Максим затараторил:
– Ну, всего три… Ладно, четыре. Хорошо, шесть! Но они сами хотели… и убивать я их не собирался, просто они ревели, сопли пускали, и мне хотелось, чтобы они навсегда замолчали.
Люба кивнула:
– Шесть жертв, студент! А тебе ведь всего девятнадцать! Теперь ты понимаешь, почему я ликвидирую тебе подобных?
– Но ты же обещала! – завопил Максим, а Люба со смешком ответила:
– Обманула. Думаешь, я зря новый черепок на браслет повесила? Это в счет твоего убийства, которое будет иметь место сейчас. Открывай дверь в склеп. Хорошее место для того, чтобы спрятать твой труп: в саркофаге, где тебя однажды нашли, тебя никто искать не станет. Ляжешь туда, я тебя пристрелю – больно не будет.
Максим бросился бежать. Любовь не торопилась стрелять ему в спину, а быстрым шагом пошла за студентом. Тот, вопя благим матом и хаотично размахивая руками, скакал по старым могилам.
И вдруг, зацепившись ногой за скособоченное надгробие, полетел куда-то вниз.
Люба, заметив, что Максим упал в поросшую бурьяном, просевшую старую могилу, сначала подумала, что он притворяется. И, наконец, спустившись, убедилась в том, что парень при падении сломал себе шею.
Он был мертв.
– Вот это да! Никогда такого еще не было! – произнесла она восхищенно, засовывая пистолет обратно в рюкзак. – Самый натуральный несчастный случай! И даже подстраивать ничего не надо. Оставлю его тут лежать – и дело с концом. Рано или поздно его найдут.
Люба вышла со Старого кладбища и увидела, что ее автомобиль исчез. Она принялась громко смеяться – угнали! Вместе с сумкой со всеми ее причиндалами! И это в совершенно безлюдном месте! Вот это да!
Да, в этом городе все шло наперекосяк! Оставаться она здесь больше не желала – прочь, как можно быстрее прочь!
