Поэтому типам не составило никакого труда снова связать его, на этот раз так, что освободиться от веревки у Максима не было ни малейшей возможности. Парень дергался, мычал, и один из типов нерешительно сказал:
– Может, отпустить его все-таки?
– Отпустить? А он к ментам побежит, нас повяжут, и мы все в итоге получим по «пятнашке»? Ты соображаешь, что говоришь! От него надо избавиться!
Не надо, не надо, твердил про себя Максим, надеясь, что, по крайней мере, в одном из типов проснется совесть. Однако не проснулась – они выволокли его из фургона, и Максим понял, что они находятся на Старом кладбище, расположенном на отшибе и являющемся своего рода городской достопримечательностью. Кладбище было давно не действующее, на нем сохранились старинные склепы и могилы, отчасти еще с дореволюционных времен, и об этом месте ходила масса жутких легенд.
Максиму и раньше приходилось раза два-три бывать на Старом кладбище, над легендами он смеялся, а в сверхъестественное не верил. Однако предпочел бы, чтобы в эту ночь (на черном небе горела желтая полная луна) откуда-нибудь из-за покосившихся надгробий выскочил гигантский оборотень и, ударившись оземь, обратился в костлявого зубастого бессмертного любителя чужой крови.
Но никто не пришел к нему на помощь – даже нечистая сила решила бросить Максима на произвол судьбы.
Типы, отдуваясь, куда-то его понесли. Максим изо всех сил извивался, стараясь как можно сильнее усложнить им эту задачу. Тогда типы бросили его на грязную мокрую землю и начали избивать ногами.
– Сам выбирай, рыжий клоун, что предпочтительнее: умереть спокойно, в склепе, или прямо сейчас, от побоев, в ужасных мучениях!
Максим затих. Умирать ни так ни эдак не хотелось, однако делать было нечего. Если они его изобьют и, искалеченного, кровоточащего, с внутренними травмами, бросят ночью на Старом кладбище, то долго он не протянет.
А сколько он протянет в склепе?
Его оттранспортировали к величественному гранитному зданию, оказавшемуся одним из реликтов царских времен. Один из типов вынул ключ и раскрыл металлическую дверь. Максим не сомневался, что студенты-сектанты проводили свои черные мессы в соответствующей обстановке, например, на Старом кладбище, не исключено, что в этом самом склепе, где ему предстояло умереть.
Но кто сказал, что предстояло? Пусть они оставят его на полу этого мавзолея, а сами уйдут. Он уж изловчится, сумеет сбросить путы, какими бы тугими они ни были. И останется в живых!
Парни затащили его в склеп, и в нос Максиму ударил запах плесени и сырости. Он сделал вид, что снова потерял сознание.
Его опять куда-то поволокли, на этот раз по каменной лестнице вниз, видимо, на подземный уровень кладбищенского склепа. Причем похитители не церемонились с Максимом, ноги которого ударялись о ступени.
Наконец, они оказались в небольшом помещении, в котором отвратительно пахло разложением. Огоньки мобильных заплясали по стене.
– Давай помоги. Тут вот лом имеется. Надо крышку поддеть.
До Максима донесся зубодробительный скрежет, а потом он ощутил, что его снова подхватили на руки.
– Давай, прямо туда и засовывай! Так, хорошо!
Максим вдруг понял – эти садисты запихивали его в огромный гранитный саркофаг! Юноша снова попытался оказать сопротивление, однако типы просунули его в черное жерло, и Максим бухнулся на что-то острое и хрустящее. Повернув голову, он увидел хитроватый оскал гладкого желтого черепа и закричал. Точнее, попытался закричать, однако по причине заклеенного рта это вышло плохо.
– Так, а теперь давай закрывай! Нет, идиот, не к тебе, а ко мне. И лом не отпускай, действуй им как рычагом.
Максим, извиваясь, как червь, попытался привстать, понимая, что лежит на останках какого-то почтенного жителя города стародавних времен, но ничего у него не вышло. А типы между тем завершили свое ужасное дело и накрыли саркофаг, в котором он покоился вместе с чьими-то останками, тяжеленной гранитной крышкой.
Молодой человек очутился в темноте. В щель между не совсем плотно прикрытой крышкой и саркофагом он видел призрачные блики включенных мобильников, до него доносились возбужденные голоса – и вдруг все это стихло, а источник света исчез. Максим снова заплакал, попытался привстать, но у него ничего не вышло. Да если бы и вышло, то разве был бы он в состоянии сдвинуть с места тяжеленную гранитную крышку, которая покоилась над нам?
Вот именно, не смог бы.
А это значило, что его конец был предопределен. Его никто и никогда не найдет здесь. Разве что через много лет, а то и десятилетий. Точнее, не его, а его бренные останки.
Максим пошевелился и услышал отвратительный хруст. Похоже, под тяжестью его тела крошились кости прежнего обитателя саркофага. Что же, тот тоже не мог себе представить, что место его последнего успокоения по злой воле превратится в своего рода коммунальную могилу.
Максим ощутил холод, который пронзил его, словно кинжалом. Воздух в саркофаг вроде бы поступал, так что задохнуться ему не грозило. Но лучше бы уж он задохнулся, тем более что смерть от асфиксии не была бы мучительной. Он бы просто с каждым вздохом погружался в дрему, которая перешла бы в вечный сон.
А так он мог протянуть долго и скончаться… От жажды? От голода? От двухстороннего воспаления легких, которое он уже наверняка подхватил, лежа до этого на холодном полу, а теперь в гранитном саркофаге?
Тут он ощутил в ногах какое-то копошение и испуганно дернулся. Неужели мертвец, невольный сосед по коммунальной могиле, дотронулся до него своей костлявой дланью?
Это был не мертвец, а нечто вполне живое, теплое, мохнатое – и очень любопытное. Крыса! Максим протяжно застонал. Господи, только не это, только не это! Они же сожрут его живьем, как в третьесортном фильме ужасов.
И в самом деле, скоро у него в ногах копошилась уже не одна, а целый выводок крыс, которые весьма заинтересовались его кроссовками.
Хорошо, что пока что кроссовками. А если крысам придет в их крысиные головы полакомиться его плотью? Максим вспомнил о том, что крысы вполне способны отгрызть у спящих в тюрьмах или подземельях нос, уши и даже гениталии.
В районе паха что-то прошмыгнуло. Максим судорожно забился, распугивая проклятых грызунов, и те с писком бежали прочь. Однако он не сомневался, что рано или поздно мохнатые твари вернутся, потому что коммунальная могила представляла собой крысиную столовую. Столовую, в которой появился новый, большой и вкусный деликатес.
Максим зарыдал. Лучше бы типы забили его до смерти ногами там, наверху. По крайней мере, он был бы сейчас уже мертв. А так ему предстояло пройти через все круги ада.
И за что ему такое наказание? Ведь в своей жизни он не совершил ничего плохого. Ну разве что за ним водилась пара или тройка юношеских грешков. Максим зарыдал еще сильнее. Ему так хотелось жить! А что, если это плата за содеянное?
