– Какой-то высохший комочек грязи.
Она-то была уверена, что в конверте находится неопубликованная статья Веры или, на худой конец, ее записи, которые могут пролить свет на исчезновение журналистки.
– Вы в самом деле думаете, что ее похитили? – обеспокоенно произнесла Тамара Федоровна. – А вот Веня сказал мне, что после небольшой размолвки с Верой та на пару недель уехала куда-то на юг.
Надя посмотрела на женщину – похоже, та понятия не имела, что ее Веня всего пару дней назад чуть истерику на улице не устроил, настаивая на том, что Вера исчезла. А потом зачем-то поведал своей матушке совершенно иную историю.
Надя вдруг поняла, что Филина тоже надо взять на заметку и включить в число потенциальных подозреваемых.
– Но как же так? – закудахтала матушка олигарха. – Вера мне всегда нравилась, она была отличной партией для моего Вени!
Надя же внимательно рассматривала содержимое конверта и наконец заметила черный волос. И вдруг вспомнила, что поведал ей Максим. Ну конечно, это и есть волос убийцы!
– Думаю, это чрезвычайно важная улика! – возбужденно заявила она. – В нашем распоряжении имеется ДНК серийного убийцы!
Тамара Федоровна скептически посмотрела на Надежду и проронила:
– Вы уверены? Может, не стоит торопиться?
– Стоит! – крикнула Надя. – Ой как стоит! Потому что он похитил Веру и Максима..
– Максима? – пробормотала Татьяна Федоровна. – Какого такого… Ах, этого храброго рыжеволосого юношу, о котором мне поведал Веня…
Зажав в руке конверт с волоском убийцы, Надя заявила:
– Вы должны мне помочь! Причем немедленно! Ведь у вас есть связи! У вас есть деньги!
Тамара Федоровна удивленно воззрилась на нее.
– Моя милая девочка, деньги есть не у меня, а у моего сына, а Веня сейчас в Москве.
В дверь постучали, лебезящая секретарша внесла поднос с фарфоровым чайничком и двумя расписными чашками.
– Все равно вы наверняка сможете что-то предпринять! – закричала девушка. – Вы должны мне помочь найти Максима.
Максим с трудом разлепил веки и подумал, что ему привиделся отвратительный сон. Как на него напали, вкололи какую-то гадость и стали вязать бельевой веревкой.
Попробовав пошевелить конечностями и осознав, что это не выходит, он вдруг ощутил пронизывающий холод и понял, что это был никакой не сон.
Когда глаза привыкли к темноте, он понял, что находится в фургоне. Судя по равномерной тряске, они были в пути. Голова немилосердно болела, в глазах двоилось, ужасно хотелось пить.
Внезапно тряска прекратилась, Максим услышал приглушенное хлопанье дверцы и голоса. Он быстро закрыл глаза и сделал вид, что все еще находится без сознания.
Заскрипела дверца, послышался мужской голос:
– И что с ним теперь делать?
– Что-что! – ответил другой голос. – Яна дала недвусмысленные указания: кокнуть, расчленить и спрятать на Старом кладбище!
Максим содрогнулся – неужели ему предстояло умереть? И почему его снова угораздило попасть в руки к каким-то кровожадным маньякам?
– Ну тогда это и исполняй! – сказал первый голос. – Давай пореши его!
– А почему я? – нерешительно спросил второй. – Нет, давай ты. Или хотя бы вместе.
Диалог этих субъектов напоминал Максиму сцену из фильма Тарантино. Только весь ужас заключался в том, что происходящее не было выдумкой и Максим не был участником съемок сцены, в которой кроме него, играли актеры, получающие миллионные гонорары, происходящее являлось самой что ни на есть кошмарной реальностью.
Его, Максимовой, реальностью.
– И так с этим делом замешкались. Он ночь у меня на квартире пролежал, потому что фургон был занят. А теперь еще и кокнуть надо…
Максим попытался пошевелить руками, кажется, узел был не такой уж и тугой. А что, если попробовать его ослабить и освободиться от пут?
– Сам знаю. И вообще, надо что-то с этим типом решать.
– Яна его убить приказала! А она наш новый магистр.
– Убить приказала! Вот надо – пусть сама и убивает. Потому что если все это когда-то всплывет, то пожизненное получим мы с тобой, а не Яна. Она вообще от всего отречется, скажет, что мы ее оговариваем.
Максим был полностью согласен с этим типом. Яна была та еще штучка! Абсолютно безжалостная, мерзкая и двуличная.
– И вообще, подумай, какой она магистр? Магистром был Андрюха, но теперь он на том свете. А выборы нового не проводили. Она власть узурпировала! А ты что, бабе хочешь подчиняться?
Максим, который вообще-то был сторонником гендерного равноправия, в мыслях горячо поддержал смутьяна. Да ни за что в жизни не должны они подчиняться приказаниям бабы, к тому же самозванки!
– Ты прав вообще-то… Однако она ведь нам головы оторвет, если узнает, что мы ее приказание не выполнили.
– Идиот, откуда она узнает? Она что, проверять будет? Приедем, скажем, что все тип-топ, что рыжего клоуна ликвидировали. И дело с концом!
– Да, но если мы его убивать не будем, то что с ним сделать, отпустить, что ли?
Максим возликовал. Так и есть, отпустить! Верная идея, отличная мысль, которая ему очень импонировала. Оказывается, эти сектанты были не такими уж отвязными личностями.
– Отпустить? Ты что, рехнулся? Он же нас всех в лицо видел и чуть ли не поименно знает! И выдаст ментам, стопудово!
Максим стал про себя твердить, что не выдаст. Хотя, конечно, выдаст, но какая, собственно, разница, главное, чтобы эти двое, от которых в данный момент зависела его жизнь, в это верили.
Но они, похоже, не верили.
– И что тогда! Все-таки убивать будем? Монету, что ли, кидать?
– Ну ты идиот! Зачем самим его убивать? Оставим здесь, на кладбище, в склепе. Его там в жизни не найдут. Мы его оставим, а он сам умрет. Мы вроде и не убийцы.
Убийцы, да еще какие! Максим почувствовал, что на глаза у него наворачиваются горячие слезы. Нет, не может быть, что его жизнь столь бездарно закончится, и это в возрасте девятнадцати лет!
– Прикольная идея! Так и сделаем! А он из склепа не выберется?
– Не выберется! Давай сейчас его вниз снесем.
Максим приготовился, теребя узел, который сдерживал веревку у него на запястьях. Когда один из типов склонился над ним, Максим попытался привстать и громко замычал – рот у него был заклеен.
– Ого, а рыжий клоун в себя пришел! И кажется, хочет что-то нам сказать!
Максиму наконец удалось высвободить руки, и он попытался ударить одного из типов, но ничего у него не вышло: рука затекла.
