Журналист чертыхнулся и заявил:
– Никого я там не удерживаю. И Верку видел в последний раз давно. Да, мы с ней расстались, но я же не маньяк какой-то, чтобы ее преследовать.
Он осекся, а Надя переспросила:
– Ага, значит, вы не маньяк? Однако, судя по вашим публикациям, знаете о нем больше, чем положено простому обывателю.
– Так я не простой обыватель! – заявил важно Кудымов. – У меня имеются свои собственные конфиденциальные источники.
Что-то в его тоне показалось Наде странным.
– Так мне вызывать полицию? – спросила она, и журналист заявил:
– Вызывайте! Меня за мою информационную политику похвалили сам губернатор и начальник полиции. Так что не надо мне угрожать.
Вера знала, что Кудымов был на стороне действующей власти, в то время как Вера работала главредом в газете, принадлежавшей главному противнику губернатора, олигарху Филину.
Не в этом ли все и дело?
– Ну как знаете, – сказала она и сделала вид, что набирает номер. – Думаю, скандал будет знатный, когда станет известно, что вы причастны к исчезновению вашей жены. Тут и губернатор с начальником полиции не помогут. Более того, они от вас тотчас избавятся. И, не исключено, вы умрете в СИЗО – так же, как и этот студент Герасименко.
Кудымов попытался выхватить у нее из рук телефон, что, однако, не вышло.
– Никуда не звоните! – заявил он, тяжело дыша. – И что вы ко мне прицепились? Не причастен я к исчезновению Верки. Да, мы расстались, но зла я на нее не держал.
– В самом деле? – спросила иронично девушка, и журналист заявил, возможно, чересчур поспешно:
– Ну да, с чего, собственно? Это ведь я ее бросил, а не она меня, хотя она всех и уверяла в обратном.
Надежда ему не верила, но у нее не было ни малейшего доказательства. И закрытая дверь комнаты наводила на определенные мысли.
– Так что у вас там? – спросила она, и Кудымов осклабился:
– Большой кавардак! Вот я дверь и закрыл. А что, это запрещено?
Нет, не запрещено, но дверь-то он закрыл еще до того, как она ворвалась к нему в квартиру, что было уж как-то чересчур подозрительно. Кто закрывает двери в собственной квартире, находясь там в одиночестве?
Вот именно, разве что только маньяки, которые хранят за ними неприглядные вещи.
– Ну хорошо, убедили, – заметила Надя. – Я сейчас покину вашу квартиру, только вот ванной воспользоваться мне можно?
Журналист пожал плечами.
– А если я вам запрещу, вы что, откажетесь от своей затеи? Извините, но чистого полотенца предложить вам не могу.
– Я на это и не рассчитывала! – парировала Надя и промаршировала в ванную. Оказавшись там, она открыла воду и осмотрелась. На самом деле она зашла в ванную, чтобы отвлечь внимание Кудымова. Потому что вспомнила, что видела в коридоре прибитый к стенке щиток с ключами.
Что-то подсказывало ей: один из этих ключей должен подходить к двери спальни. Может, она несправедлива к Кудымову и подозревает его невесть в чем?
Надя осмотрелась – в ванной, страшной, заплесневелой, в поразительно грязной, покрытой слоем коросты желтой лохани, на кривой полке имелась, помимо всего прочего, бутылка женского шампуня, а также вторая зубная щетка, но это могло указывать исключительно на то, что новая боевая подруга Кудымова время от времени заглядывает в его холостяцкую берлогу.
Или на то, что он удерживал у себя Веру?
Надя не могла отделаться от ощущения, что журналист что-то от нее скрывал. Но вот только что именно?
Она осторожно приоткрыла дверь ванной и услышала голос Кудымова, доносившийся до нее с кухни:
– Да, приперлась ко мне, чуть ли не шмон устроила. Какая-то Надежда, кажется, Никитина. Насколько я в курсе, она – подружка этого самого рыжего хлюпика, которого Верка в качестве информатора для своих дурных статеек использовала.
Ага, значит, он в самом деле кое-что знал! И вообще, Максим был, может, и рыжий, но отнюдь не хлюпик.
– Такая боевитая, говорливая, рыжая. Да, как и ее поклонник, только он дрыщ дрыщом, а эта жирноватая такая и низенькая.
Надя обиделась. Да, может, у нее была неидеальная фигура, но жирноватой она точно не была! И рост для женщины у нее был вполне нормальный.
Однако ей было на руку то, что Кудымов, воспользовавшись ее визитом в его убогую ванную, тотчас бросился докладывать кому-то о последних событиях по телефону. Наверно, кому-то из губернаторского лагеря.
– Угу, да, понимаю. Ничего, я от девчонки-то избавлюсь. Нет, конечно, я ей ничего не скажу. Она себя, поди, мисс Марпл воображает, однако я и не с такими справлялся. Она дура дурой!
Надя, оставив воду в ванной включенной, выскользнула в коридор. Ну что же, пусть считает, что она дура дурой, это ей только на руку. А пока Кудымов, болтавший по телефону и нахваливавший неизвестному собеседнику свою небывалую смекалку, был занят, Надя решила действовать.
Она сгребла с щитка на стене все четыре ключа и бросилась к закрытой двери комнаты. Первый ключ не подошел, а вот второй без проблем вошел в замочную скважину. Надя осторожно повернула замок, и дверь поддалась.
Она шагнула в маленькую комнату с плотно занавешенными шторами. Интересно, что в ней горел свет – были зажжены сразу три лампы.
Надя остолбенела, потому что со стены на нее смотрела большая карта их города и окрестностей, на которой имелись разноцветные обозначения, а также были прикреплены фотографии. И таблички с именами и датами.
Она подошла ближе, вытащила мобильный и быстро сделала несколько фотографий этой карты. Присмотревшись, она поняла, что именно это были за данные: судя по всему, речь шла о жертвах некоего преступления. И о бесследно исчезнувших людях.
Надя обернулась – в отличие от другой комнаты квартиры, здесь, в кабинете, царил идеальный порядок. Она заметила полки, на которых стройными рядами выстроились папки. Она раскрыла одну из них и уставилась на знакомое лицо на фотографии – это было досье на Веру!
Девушка пробежала его глазами и быстро добралась до последней страницы. На ней имелась корявая рукописная запись: «Исчезла 19 апреля».
Надя шумно вздохнула. Значит, Кудымов вполне в курсе исчезновения своей жены, даже не бывшей, а делает вид, что ничего не знает!
– Что ты здесь делаешь? – услышала она приглушенный вопль и, обернувшись, заметила растерянного и бледного журналиста, который с телефоном в руке уставился на нее.
– Рассматриваю ваш тайный архив, – произнесла спокойно Надежда, хотя пульс у нее зашкаливал. – Надо сказать, что здесь много интересного!
Журналист прошел в комнату, закрыл за собой дверь и произнес странным тоном:
