— Вы за кассетой? — Почти сразу выяснилось, что
запирался он не просто так: разило от него, как от винной бочки.
— Я к вам за помощью, — вздохнула я, а он вроде бы
удивился, потом пожал плечами и сказал:
— Ну, проходите.
Я вошла и пристроилась на стуле возле двери, Михаил
Васильевич сел за письменный стол и оттуда поглядывал на меня.
— Молодоженов обычно вы снимаете? — начала я.
— Конечно, — удивился он. — Я в штате и…
— При вас женщина выбросилась из окна на площади
Победы?
— Ах вот оно что… Слышал об этом. А вы, простите,
почему интересуетесь?
— Я из “Вечерки”, — сказала я, с замиранием сердца
ожидая, что мужчина решит проявить бдительность. Но мне опять повезло.
— Понятно. Статью готовите? О самоубийцах?
— Да.
— Понятно, — повторил он. — Как вас зовут?
— Алла.
— Так вот, Алла, я в основном снимаю во Дворце.
Конечно, когда просят, сопровождаю молодоженов, но за отдельную плату.
Понимаете, для меня это невыгодно. Регистрация идет с небольшим интервалом, и
если я надолго уеду… К тому же сейчас у многих свои видеокамеры… А здесь я
обеспечиваю высокопрофессиональную съемку, я несколько лет на телевидении
работал, пришлось уйти по состоянию здоровья. Так вот, регистрацию снимаю я, а
уж все эти поездки по городу…
— У меня список пар, проходивших регистрацию в тот
день, может быть, как-то по времени есть шанс установить, кто конкретно…
— Давайте свой список, — кивнул Михаил Васильевич,
я протянула ему листок бумаги, и он направился с ним к стеллажам. —
Несколько кассет еще не забрали. Так, Симаковы, Кравцовы, Юшмановы…
Сметанниковых нет, сейчас по журналу проверю. — Он вернулся к письменному
столу и через минуту заявил:
— Точно, у Сметанниковых была своя камера, теперь я
вспомнил, они от наших услуг отказались и даже здесь снимали на свою. Во
сколько произошло несчастье?
— Около двух.
— И по времени подходит: регистрация была в 12.40. Это
точно Сметанниковы. Вы свидетелей ищете? Слава богу, что меня там не было. Не
люблю, знаете ли, милицейские закавыки, хотя гражданский долг… — Но я его уже
не слушала, торопливо простилась и вернулась в машину.
Сметанников был прописан на улице Пирогова, а его супруга на
улице Фрунзе. Где они проживают сейчас, оставалось только гадать… Не успела я
отъехать, как обратила внимание на новенький вишневый “Опель”, он тронулся
следом за мной. На светофоре мы поравнялись, и я взглянула на водителя. Он
поспешно отвернулся, делая вид, что не узнал меня. Зато я узнала. Посигналила,
приглашая остановиться. Денис вышел из машины и направился ко мне.
— Ты что, следишь за мной? — усмехнулась я. Он
здорово удивился.
— Я? Нет, конечно. Ехал мимо, увидел твою машину возле
Дворца бракосочетания, стало интересно, и я остановился. Ты выходишь замуж?
— Денис, — вздохнула я. — Очень прошу,
держись от меня подальше.
Он пожал плечами и отправился к своей машине, а я зло
чертыхнулась. Как-то не верилось, что он проезжал случайно. С другой стороны,
если это слежка, довольно глупо висеть у меня на хвосте вот так явно. Впрочем,
почему глупо? Я нервничаю, а в таком состоянии… “К черту этого Дениса”, —
подумала я, косясь в зеркало. Вишневый “Опель” исчез в ближайшем переулке.
Улица Пирогова начиналась сразу же за продуктовым рынком.
Дом номер четыре оказался шестнадцатиэтажной башней с единственным и невероятно
грязным подъездом. Для нужд граждан имелось два лифта, но оба не работали, и на
десятый этаж я поднималась пешком. По дороге успела растерять весь свой
оптимизм, позвонила в дверь нужной мне квартиры и минут пять ждала, потом опять
позвонила. Открыть мне так никто и не пожелал.
На улице Фрунзе тоже не повезло, жильцов четвертой квартиры
я так и не увидела. Одна радость, квартира находилась на первом этаже. Что ж,
попробуем появиться здесь позднее. Я взглянула на часы и заспешила домой. Въезжая
во двор, увидела Кирилла. Он сидел на качелях, заметив мою машину, поднялся и
пошел навстречу.
— Где ты была? — спросил он настороженно. — Я
здесь полчаса мерзну.
— Это что, сцена ревности? — улыбнулась я. —
Кстати, я несколько раз предлагала тебе ключи, имей ты их при себе, не пришлось
бы мерзнуть.
— У человека должны быть принципы, — проворчал он.
Я заперла машину, и мы пошли к подъезду.
— Куда ты ездила? — спросил Кирилл.
— Так… по делам. Потом расскажу.
— Ты мне звонила?
— Да.
— Что-нибудь опять случилось?
— Опять? — не удержалась я.
— Я хотел сказать… у тебя все в порядке?
— Конечно, а у тебя? — Мой вопрос вроде бы
поставил его в тупик.
— У меня? Разумеется, все в порядке. Почему ты
спросила?
— О господи, Кирилл, почему люди спрашивают?
— Я здорово нервничаю, — входя в квартиру, заметил
он. — Беспокоюсь за тебя. Происходят странные вещи, вполне естественно,
что… Так где ты все-таки была?
— Заезжала к подруге. Она работает в областной
больнице. Я попросила сделать мне анализ крови.
— Зачем? — не понял Кирилл.
— У меня возникли кое-какие подозрения, следовало их
проверить.
— И что?
— Мне кто-то вкатил наркотик. Если тебя интересует
научное название, оно написано на бумажке, бумажка в сумке. Хочешь, взгляни.
— Наркотик? — Глаза Кирилла расширились.
— Успокойся, пожалуйста, и дай мне сказать. Я никогда
не употребляла наркотики, подобное мне даже в голову не приходило. Но если его
обнаружили, значит, как-то он в моей крови оказался.
— Как? — растерялся Кирилл.
— Мне сделали укол. Подруга нашла след на моей
щиколотке. В ту ночь кто-то действительно был в моей квартире. Зря в милиции
решили, что я чокнулась.
— Я ничего не понимаю. — Кирилл осел в кресло и
смотрел на меня с отчаянием. — В твоей квартире кто-то свободно
расхаживает и при этом пичкает тебя наркотой? Невероятно, кому это надо?
— Думаю, это как-то связано с “Обществом любителей
Библии”.
