В общем, не очень ее жаловали. Она считала, что это от
зависти, мол, сидят здесь такие-сякие, без всякого толку, а вот она пришла и
сразу горы свернет… Горы как стояли, так и по сию пору стоят, а она, должно
быть от досады, принялась закладывать. Правда, обещала сенсацию века. Закончилось
все это весьма банально: прогулы, скандалы и увольнение. Вот такая невеселая
история.
— Невеселая, — согласилась я. — Мне бы в ваш
архив заглянуть, почитать эти самые статьи.
— Ради бога, — кивнула Люба. — Пойдем.
Кстати, я ведь устроилась на место этой Никольской. Уволили ее год назад, но
уже при мне она несколько раз приходила сюда, приносила какие-то материалы.
Ужасно неприятная женщина, такое впечатление, что она не в себе, рассказывала
совершенно нелепые истории, к примеру, что за ней следят.
— Следят? — переспросила я, сбиваясь с шага.
— Да. Бред алкоголички. — Люба уверенно шла по
коридору, и мне пришлось догонять ее чуть ли не бегом.
— А кто, по ее мнению, следил за ней?
— Господи, Алка, о чем ты говоришь? Да она на
человека-то не была похожа. — Люба дождалась, когда я подойду вплотную, и
зашептала на ухо:
— Говорили, что она пьет, но боюсь, там было кое-что
похуже. Как-то я ее встретила, жара страшная, а она в кофте с длинными
рукавами, рядом с ней парень, в свитере, по виду совершенно ненормальный. Она
вдруг бросилась от него, он схватил ее за шиворот, она вывернулась, кофта
осталась у парня, а я увидела ее руки: у нее вместо вен сплошной синяк.
— Ты хочешь сказать, что она была наркоманкой?
— Я не присутствовала при том, как она кололась, если
ты об этом, — нахмурилась Люба. — Но если б ты имела счастье видеть
то, что видела я… в общем, если это не наркота, тогда я папа римский. Должна
тебя разочаровать, сенсации ты в ее статьях не обнаружишь. Журналист она
посредственный, старая дева, которая считает, что мир настроен против нее. Вот
и весь секрет.
Через некоторое время я смогла убедиться в правоте ее слов:
в статьях не было ничего сенсационного Первая даже не была статьей, скорее
заметкой. Общие рассуждения о доверчивости граждан и о мошенниках всех рангов,
сетования, что русская православная церковь никак не препятствует тому, что
всякие сомнительные общества, секты и тому подобное растут как грибы. Через
неделю появилась еще одна статья, в ней к прежним сетованиям добавилось
описание собрания “любителей”, описание язвительное и даже злое. С чувством
разочарования я прочитала последнюю строчку и задумалась.
— Ну что? — заглянув через минуту в комнату,
спросила Люба.
— Ничего, — пожала я плечами.
— Вот-вот. Я тебя предупреждала.
— Можно узнать адрес этой Натальи? — все-таки
поинтересовалась я.
— Господи, да зачем тебе?
— Я хочу с ней поговорить. Видишь ли, у меня, после
того как я наведалась в это “общество”, тоже возникло чувство, что за мной
следят.
— Шутишь? — Теперь Люба выглядела встревоженной.
— Нет, к сожалению. Адрес раздобудешь?
— Конечно.
Ольга все еще стояла возле окна, поджидая меня.
— Не знаю, как вчера, — сказала она
насмешливо, — а сегодня за нами никто не следит. Конечно, я не Штирлиц, однако
все глаза проглядела и хоть бы что подозрительное.
— Идем, — позвала я, — надо прокатиться по
одному адресу.
По дороге я рассказала Ольге все, что узнала о Никольской от
Любы, и передала содержание статей.
— Ну и что? — выслушав меня, спросила Ольга. —
Тебе не кажется, что мы тратим время впустую? Если Акимова зарезала мужа, менты
в конце концов докопаются. А при чем здесь эта церковь?
— Общество, — поправила я.
— Хорошо. Общество. При чем, скажи на милость?
— Не знаю, — честно ответила я. — Вчера я здорово
испугалась, потому что решила, что за мной следят, а я не люблю пугаться.
— И по этой причине мы носимся по городу, вместо того
чтобы превратить твою квартиру в нормальное человеческое жилище.
— Ты сама вызвалась, — напомнила я.
— Так я и не спорю. В твоей квартире обнаружили труп.
Ты говоришь, что за тобой следят. Естественно, я почувствовала беспокойство.
— Улица Гагарина — это где-то рядом с цирком? —
спросила я.
— Сразу за площадью. Смею напомнить, беседовать с
наркоманами то еще занятие и стоит больших нервов. Может, плюнем и поедем окна
мыть?
— Будешь ворчать, высажу на первой остановке.
Улицу Гагарина мы нашли без труда, дом номер пять был
двухэтажным, из красного кирпича с симпатичным двориком. Мы вошли в
единственный подъезд и оказались в полной темноте.
— Восьмая квартира наверху, — сказала Ольга, и мы
чуть ли не ощупью поднялись на второй этаж. Здесь падал свет от окна. Мы
позвонили в дверь с цифрой “восемь”.
Нам открыла женщина лет сорока пяти, высокая, стройная, с
короткой стрижкой и внимательным взглядом, одетая в элегантный костюм молочного
цвета. Ее облик настолько не вязался с рассказами о наркоманке, что в первое
мгновение я растерялась.
— Вам кого? — спросила женщина.
— Извините, — промямлила я, — мы ищем Наталью
Никольскую.
— Зачем вам Наталья? — проявила интерес женщина,
кроме интереса, в ее голосе слышалось что-то похожее на испуг.
— В двух словах не объяснишь, — пожала я
плечами. — Так где ее можно найти?
— Наташа умерла. Восемь месяцев назад.
— Извините, — только и смогла сказать я, но тут
влезла Ольга.
— А вы кто будете Никольской, родственница?
— Сестра.
— Отлично. — Чего такого отличного нашла Ольга, я
не знала, но порадовалась, что она взяла инициативу в свои руки. — Вот эта
девушка из газеты, — кивнула она на меня. — А я из прокуратуры. Вы не
пугайтесь, у нас пара вопросов, надолго мы вас не задержим.
Женщина покорно распахнула дверь, и мы вошли в крохотную
прихожую.
— Проходите, — заволновалась она. — Вот сюда,
у меня только одна комната.
