– Нет, нет, я был один. Произошла ссора, и я…
Я, конечно, был рад тому обстоятельству, что вся тяжесть обвинения пала на меня, а не на Писта или Вала, но, тем не менее, чувствовал себя загнанным в угол опоссумом. И решил перейти в наступление.
– Черт побери, вы аболиционист или нет? – воскликнул я.
Глаза у него сузились.
– Рабство – это отвратительный институт; если оно и дальше будет разъедать страну, от нее останется разбитая пустая раковина.
Тут я с облегчением выдохнул.
– Да, Валентайн говорит то же самое. И я с ним согласен.
– Настолько согласны, что решили выкрасть парочку беглых у их законных владельцев?
– Да ничего подобного. Они все переврали. И эти люди не беглые, а такие же граждане Нью-Йорка, как и я. Я консультировался с членом их семьи и с комитетом бдительности, и все они готовы это подтвердить.
Крепко сжав руку в кулак, так, что ногти впились в ладонь, я ждал, что скажет на это шеф Мэтселл. Но тот лишь снисходительно улыбался. А взгляд его сместился. Войдя, я положил пальто и шляпу на спинку стула, и теперь он внимательно и одобрительно рассматривал мой черный пиджак, словно прикидывая, сколько тот может стоить. Я ответил ему растерянным взглядом.
– Может, желаете выпить?
– Если в компании с вами, то не против, – признался я.
Мэтселл неловко развернулся в кресле, достал бутылку и налил в большие стаканы жидкость, по запаху напоминающую ром местного производства. А потом протянул руку.
– Могу я взглянуть на ваш пиджак, мистер Уайлд?
– Э-э… ну да, конечно. – И я начал снимать его. Стараясь держаться с достоинством, я решил не спрашивать Мэтселла, с чего это вдруг ему понадобилось рассматривать пиджак, купленный мной на распродаже подержанных вещей.
Но, как выяснилось, изучать этот предмет туалета шеф вовсе не собирался. Совершенно бесцеремонно – без всяких колебаний и пауз – он решительным жестом зашвырнул мой пиджак в камин.
Я, совершенно потрясенный, уставился на него.
– Что, черт возьми, вы себе позволяете? – воскликнул я, когда удалось обрести дар речи.
Да пиджак займется пламенем через несколько секунд! А секунду спустя сгорит дотла… Превратится в кучку пепла. Я вскочил и с искаженным от злости лицом пытался обогнуть угол стола, но нарвался на огромный кулак, который уперся мне прямо в грудь.
– Не пытайтесь меня остановить. А то драки не миновать, – грозно прорычал я. Инстинкты возобладали над разумом.
– Вряд ли вы хотите со мной подраться. – Мэтселл ухватил меня за рубашку и сильным толчком отбросил на три-четыре фута. А когда я, немного опомнившись, приготовился наброситься на него, вдруг спокойно спросил: – Из чего сшит этот пиджак? Из какой ткани?
– Да что это с вами, черт побери?.. Из хлопка, – прорычал я и снова сжал руки в кулаки. – И вы…
– Просто хотел показать, на что похожа будет ваша жизнь после того, как разразится война с нашими братьями южанами. – И он снова уселся в кресло с самым невозмутимым видом, точно ничего не случилось. – После того, как мы проиграем. Ведь шансы проиграть у нас весьма высоки.
– Вы завели разговор о политике, но к чему вам понадобилось уничтожать мою одежду? При чем она тут? Впрочем, неудивительно, – иронично усмехнувшись, добавил я. – Именно к такого сорта убийственным аргументам привыкла прибегать ваша драгоценная партия.
– Как вам ром, мистер Уайлд?
И Мэтселл потянулся к моему стакану. А потом вдруг запустил его в камин, где ром полыхнул оранжевым пламенем. Вот тут-то и начались настоящие неприятности. Алкогольные пары смешались с дымом от горящей хлопковой ткани, и от этого мерзкого запаха мне стало тошно.
Огонь уже не сбить, пиджак не спасти, тут я бессилен. Но Господь свидетель, до чего же хотелось, чтобы было иначе! Если б я попытался сразиться с огнем, как сразился бы с таким крупным мужчиной, как шеф Мэтселл – прихлопнуть такого мелкого мужчину, как я, ему ничего не стоило, – достанется мне крепко, можно не сомневаться. Если б я мог ринуться в этот пылающий ад восторженно и безоглядно, как порой поступал Вал с его искаженным понятием об искуплении всех грехов, меня справедливо сочли бы безумцем, зато я поступил бы как настоящий мужчина. И еще подстегивал тот факт, что даже десятилетним мальчишкой я не смирился с постигшим меня несчастьем. А также мысль о том, что рано или поздно я все равно умру, меня закопают в землю и я пойду на удобрение сорным травам.
И вот через секунду я ухватился за край ближайшей ко мне книжной полки. Костяшки пальцев побелели, в горле нарастал яростный рык, в уголках рта вскипела слюна, как у бешеного паса.
– Только тронь, все пальцы переломаю, – прошипел я, когда в поле зрения возникла гигантская фигура.
Он не стал меня трогать. Подошел к двери и распахнул ее настежь. Дым хлынул из кабинета в коридор, вместо него стал поступать чистый воздух. Я отвернулся от полки. И меня вырвало в угол, между ней и стеной.
Воздуха, побольше воздуха, взмолился я про себя. Вот сейчас надышусь, а затем превращу физиономию шефа в кровавый пудинг. Прошло не меньше минуты, я повторял про себя это заклинание. Но, к счастью, дым рассеялся, и способность мыслить рационально ко мне вернулась. Уголком глаза я заметил, что Мэтселл снова уселся в кресло. Очевидно, я искаженно воспринимал события и не успел заметить, как на столе снова появились два стаканчика для рома. А между ними – бутылка.
– Сядьте, – сказал шеф.
На сей раз – довольно строго. И на том спасибо. Если б он произнес это слово просительно и мягко, я бы изметелил его до полусмерти – вернее, попытался бы. И я, совершенно обескураженный, в рубашке с короткими рукавами и жилете, повиновался. Просто не был уверен, что смогу выносить все это и дальше.
– Вы – один из моих самых ценных сотрудников, – шеф двумя пальцами подтолкнул ко мне стаканчик с ромом. Жидкость исчезла в мгновение ока, он тут же налил мне еще. – Но нельзя сказать, что вы незаменимы. Как, впрочем, и я, если вдуматься хорошенько. Впрочем, я о другом. Вы пробовали задаться вопросом, откуда берется хлопок? Откуда берется ром? А табак? А сахар?
– От людей, с которыми хозяева обращаются хуже, чем со своими собаками, – выдохнул я, пропустив второй стаканчик рома.
– Именно. Ну, а как насчет промышленности по переработке и фасовке всех этих продуктов и изделий? Или, взять, к примеру, разные компании на севере, которые продают мельницы, моторы и корабли, и оружие, и двухколесные экипажи, и спиртное обратно южанам? Кто шьет хлопковыми нитками? Кто носит сшитую этими людьми одежду? Вы когда-нибудь задумывались, чем занимаются на Уолл-стрит, которая находится примерно в миле от нас, как и чем все эти люди зарабатывают себе на жизнь?
– Я больше озабочен спасением жителей Нью-Йорка от худшей судьбы, чем смерть.
В комнате повисло молчание. И вот наконец я поднял голову и жадно втянул ртом воздух. Странно, но Мэтселл уже вроде бы не сердился на меня. Затем пришла и вторая утешительная мысль: он не жалеет меня за слабость. Глаза его сияли, широкие ладони были сложены вместе. Видно, он верил в то, что собирался мне сказать.
