– Мистер Уайлд? Чем обязан таким сюрпризом?
– Станете и дальше притворяться, что это для вас сюрприз, и я прибью вас тут же на месте, прямо в этом гостиничном номере.
Я нисколько не шутил, произнес эти слова от всего сердца, но они не произвели должного впечатления на Ратерфорда Гейтса. Он жестом указал на кресло напротив. Я проигнорировал приглашение. Если сяду, подняться будет уже трудно.
– Может, все же объясните мне, как вы организовали убийство жены? – спросил я. – Только не говорите мне, что партия чисто случайно узнала, что вы женаты на африканке, и все последующее – их рук дело. Вы знали, что эти женщины – рабыни. И обсуждали это с мадам Марш.
Услышав эти слова, он сразу ожил. Резко повернул ко мне голову. Будь я осторожней – а в тот момент я не был, – я бы сказал, что эта информация стала для него новостью.
– Но как, черт возьми, вы узнали?
– Да потому, что я понял, как именно умерла ваша жена. Внезапно вам понадобилось дистанцироваться от нее, и вы доверились Шелковой Марш. И естественно, отдавали себе отчет в том, какие ужасные события произойдут сразу после этого.
Даже если б я нанес ему удар по лицу, это потрясло его куда как меньше.
– Я… да, я поведал Шелковой всю правду о своей ситуации. Она – мой близкий друг. Но…
– Должно быть, вы поведали ей и о новых неприятностях в тот день, когда мы виделись в «Астор». Сказали ей, что Люси убита. И что вам она на это ответила?
– Сказала, что страшно сожалеет о моей потере, о том, что похитители рабов преследовали обитателей моего дома. Пыталась как-то утешить меня, – пылко произнес Гейтс. Он даже порозовел от волнения. – Но она не знала, как именно погибла Люси, что ее задушили.
– Все объясняется очень просто. После неудавшейся попытки Варкера и Коулза похитить Люси мадам Марш заявилась на квартиру к моему брату и приказала вашей жене покончить жизнь самоубийством, грозясь, что в противном случае ее родственников тут же отправят обратно в Северную Каролину. И подкрепила свои угрозы, сообщив Люси, что это я выдал рабское происхождение ее родных.
В письме Люси к сестре относительно мало и как-то туманно говорилось о ее обязательствах, но мне все же удалось экстраполировать следующие строки. Сделай это ради меня и Джонаса, писала она. Это твоя часть сделки, которую я заключила. Подготовь место преступления, чтобы все выглядело убедительно, и тогда вы с Джонасом останетесь живы. Это означало, что соглашение было достигнуто, и пакт этот затрагивал столь глубинные мотивы, что я лишь сейчас начал постигать истинное его значение и размеры. Пакт этот был придуман и навязан не кем иным, как Шелковая Марш, которая тем вечером нанесла визит в дом моего брата. И которая понимала: тот факт, что Люси укрылась с родственниками именно в доме Вала, а не где-то еще, открывает перед ней возможность осуществить еще один весьма зловещий план. Мадам Марш продумала все очень четко. Люси под удобным предлогом отошлет свою семью. Затем умрет. Потом вернется Делия и организует улики. А вскоре после этого на квартиру заявится и Малквин. А потом…
Мне даже думать не хотелось о том, что произошло бы потом.
«Не знаю, почему все должно было случиться именно так, но знай: я поверила посланнику. И выполни последнюю мою просьбу».
До сегодняшнего дня я гадал, что именно сказала Люси Шелковая Марш. Должно быть, четко обрисовала сложившуюся ситуацию: как свободная женщина, вышедшая замуж за сенатора Гейтса, ты невероятно опасна. Один раз тебе уже удалось бежать от нас. Второй – не получится. Так что выбирай: рабство или смерть.
Люси подумывала о том, чтобы бежать. И о том, что ей затем придется вернуться. Ведь во время побега ее могли схватить. А рабство означало верную смерть, возможно, долгую и мучительную. Не благословенно мягкую и густую тьму, где ее ждет Господь, но яркий и пронзительный ад, где она будет слышать только свои отчаянные крики. Затем она рассмотрела новые предложения, поступившие от Шелковой Марш. Не менее страшный выход. Зато этой тропой она пойдет одна. И если любовь к сестре у Люси была огромной и всеобъемлющей, как наш мир, ее любовь к сыну была сравнима разве что со вселенной со всеми ее звездами и их спутниками. Она была готова на все, что угодно, лишь бы спасти Джонаса. И тогда смерть покажется ей даром небес.
– А вам не приходило в голову, что, выдав происхождение жены, вы тем самым приговорили ее к смерти? – спросил я.
Сразу было видно: это потрясло его до глубины души.
Я никогда не был на войне, не сжимался от грохота канонады и свиста снарядов, разрывающихся вокруг. Но думаю, Гейтс в этот момент выглядел именно так. От полного разрушения его удерживали до сих пор слепая сила привычки, самообман и неуверенность, но мои слова окончательно разрушили этот бастион. И когда он ясно и до конца осознал все, это его добило. Я наделал немало глупостей в своей жизни, становясь свидетелем самых трагичных их последствий. Однако никогда первое не являлось прямой причиной второго.
Гейтсу в этом смысле повезло меньше.
Когда первый приступ горестных причитаний и приглушенных рыданий стих, я потребовал от него объяснений. Подумал, что мне нужно больше информации. Но, говоря по правде, я в этот момент походил на поезд, сошедший с рельс и мчащийся в дыму и грохоте под откос. Я до сих пор видел перед собой лицо Джулиуса, до сих пор помнил, что это такое – нести на руках убитую жену этого человека и затем похоронить ее в ворохе старых газет. Я плеснул ему виски в стакан, и тремор немного утих.
– Шелковая должна была все организовать, – простонал он, обхватив руками голову. – Я никогда не желал Люси ничего плохого. Дорогой, доброй, чудесной моей Люси. Да, безумием было держать ее в доме, но главным безумием было жениться на ней. Пусть даже и под фальшивым именем. Но при мысли о том, что она лежит сейчас, вся такая холодная, в могиле для бедняков… Господи, помоги мне!..
– Думаю, будет больше толку обратиться не к Богу, а к дьяволу, – прорычал я. – А ну, говорите! Сию же минуту! О чем вы договорились с Марш?
Губы его дрожали, он капитулировал.
– Как-то раз, в воскресенье вечером, я приехал домой. И Люси бросилась мне на шею, крепко обняла и сказала, что она наконец собралась с силами и готова выходить из дома на работу, что не хочет подавать дурной пример Джонасу, не хочет, чтобы тот начал бояться мира, как боялась она. Ну и, конечно, в ту минуту я был горд за нее. Очень обрадовался. Да к тому же лавка Тимпсона находилась совсем недалеко.
– Стало быть, вы ее поддержали, – сквозь зубы пробормотал я, помня, что говорила мне об этом Делия. – Спросили, как она могла решиться. Заказали шампанское. Но потом…
– Только потом до меня дошло, насколько опасна для меня эта ситуация. Самые разные люди по пять дней на неделе будут видеть Люси в цветочной лавке, видеть, как она работает там, а потом возвращается домой. Буквально через пару недель у нее образуется круг знакомств, причем из людей, которые знают меня. И я испугался.
