Она оглянулась на мать, которая мяла в руках носовой платок и выглядела испуганной, будто ожидала смертного приговора. Что, черт возьми, тут происходит?
– Понимаю, это будет для тебя совершенно неожиданно, – начал Дуг Петерсон. – И прошу прощения, что не подготовил тебя, но мы с мамой должны тебе кое-что сообщить.
Мы с мамой. Почему-то это звучит так зловеще!
Совершенно запутавшись, Кэрри села на диван рядом с Сильвией, а мужчина занял место в кресле напротив них.
Мама с Дугом нервно переглянулись и рассказали Кэрри свою историю. Дуг, несмотря на поблескивавшие в глазах слезы, говорил спокойно и разумно, а мама плакала и постоянно оправдывалась.
Да уж, ну и историю они рассказали. Как влюбились друг в друга и быстро поженились, но сильно об этом пожалели, когда мама столкнулась с реальной жизнью в буше. Как потом приняли спорное решение, что Кэрри не должна знать о Дуге.
Слушая их, она молчала. Не могла говорить. Была слишком потрясена. Слишком удручена. Слишком разгневана. Насколько себя помнила, она всегда считала своего отца умершим. Никак не могла поверить, что мама все эти годы скрывала от нее правду. И Дуг с готовностью согласился уйти из ее жизни.
– Дуг не хотел, – призналась мать. – Но я была уверена, что для тебя так будет лучше.
– Почему? – недоумевала Кэрри. – Как это лучше – сказать, что мой отец умер?
– Это было ошибкой, Кэрри, – сказал Дуг. – Серьезной ошибкой. Я не должен был на это соглашаться. И понял это, когда вчера увидел тебя.
Все бы ничего, если бы это была сцена из фильма, но ведь это не так. Она не собирается просто так упасть в объятия отца, наверстывая упущенное. И они оба не будут обнимать маму, прощая ее.
Кэрри только что встретила собственного скотовода и потому слишком взволновалась, узнав историю жизни своих родителей. Очень сердилась на мать и на них обоих. Она хорошо помнила все уничижительные замечания Сильвии насчет буша, та всегда ругала деревенский образ жизни. Так продолжалось все детство.
Ситуация еще более осложнилась, когда Дуг заговорил о своем соседе Максе и о том, как они с Кэрри зажигали весь вчерашний вечер.
– Скотовод? – прошептала мама, побледнев, как лист бумаги. – Кэрри, ты же не совершишь мою ошибку?
Сильвия еще больше расстроилась, когда узнала, что Кэрри собирается еще раз встретиться с этим парнем.
– О, пожалуйста, не надо. Не говорите мне, что это может повториться!
И она упала на диван.
Сначала Кэрри и Дуг только смотрели друг на друга, потом Дуг поспешил поддержать неудобно свесившуюся голову Сильвии, а Кэрри принялась набирать номер скорой помощи.
– Я вызываю врача, – заявила она.
Только поздно вечером Кэрри позвонила Максу из больницы и рассказала о признании мамы.
– Ее оставили на ночь для обследования, они возьмут несколько анализов, – рассказывала она. – Пока, кажется, ничего серьезного. Только стресс, как они думают. Сначала ей снизят давление. – У нее вырвался тяжелый вздох. – Не думаю, что смогу вырваться к тебе сегодня вечером, Макс.
– Конечно, – согласился он. – Уверен, твоей маме нужно, чтобы ты была рядом.
Это только укрепило ее веру в то, что он действительно хороший парень. Она не стала рассказывать о Дуге Петерсоне. Слишком уж все напоминало мыльную оперу.
Они договорились встретиться снова.
– Несколько недель я буду занят на пастбищах, – сообщил Макс. – Но потом постараюсь снова выбраться в Сидней. Или, может быть, твоей маме станет лучше, и ты сможешь приехать в Квинсленд.
Кэрри улыбнулась:
– Это уже похоже на план. Я пришлю тебе адрес моей электронной почты, и мы будем поддерживать связь.
***
«Возможно, на этом бы стоило закончить тогда, – размышляла Кэрри, лежа сейчас рядом с Максом, вся в сомнениях и воспоминаниях. – Тогда бы я спасла всех от большей части нынешних терзаний».
Но, конечно, в то время мысль разорвать отношения с Максом даже не приходила ей в голову. Когда пастбищный сезон закончился, она поехала в Риверсли-Даунс, где познакомилась с родителями Макса и с Барни. Старик принял ее с распростертыми объятиями.
К тому времени Макс рассказал ей все, что знал о ее отце, и отвез в Вайтхорс-Крик, где она познакомилась с Меридит и лучше узнала Дуга. Ей понравилось общаться с отцом в его доме, и именно в Вайтхорс-Крик она брала первые уроки верховой езды. Она почувствовала, что со временем они с Дугом смогут сблизиться.
Самым лучшим в той поездке было то, что Макс повез ее знакомиться с поместьем. Для Кэрри это стало настоящим приключением: они прикрепили лодку к внедорожнику, загрузили вещи в багажник, не забыли холодильник, плиту и все, что нужно для приготовления пищи на костре, и отправились в путь.
Они плавали по реке, претворяя в жизнь ее девчоночьи мечты о Покахонтас и Гайавате. Ночью останавливались в палатке на берегу реки и готовили еду на костре. Занимались любовью под звездным небом и по утрам, когда над рекой поднимался туман, белый и прекрасный, как фата невесты.
Чем больше Кэрри узнавала Макса, тем сильнее влюблялась в него. Открыла в нем спокойное чувство юмора и восхищалась его знанием буша. Казалось, он, как настоящий ботаник, знал все о растущих там деревьях и растениях. Обладал впечатляющими знаниями о птицах и животных.
Он рассказывал Кэрри о птицах, каждое лето прилетающих из Индонезии и Новой Гвинеи и возвращающихся на север в конце марта. На реке показывал уток, ибисов и белогрудых морских орлов.
– Ладно, Дэвид Аттенборо, – шутила она, – уверена, ты можешь опознать любую птицу, которую мы увидим.
И он, естественно, без труда опознавал. Им встречались свистящие утки, коршуны, ястребы, австралийские журавли и пеликаны. И еще много других птиц, название которых она не запомнила.
Кэрри также узнала, что Макс много путешествовал, жил полгода в Южной Америке, изучая сельское хозяйство, потом исколесил всю Европу и взбирался на Гималаи.
К концу ее пребывания в Риверсли-Даунс уже не осталось сомнений, что Макс Кинсайд – мужчина ее мечты. Она обожала и его, и стиль жизни в буше, с нетерпением ожидала свадьбы и переезда. И даже мать не сможет переубедить ее.
Хотя мама пыталась. И не раз.
Даже за неделю до свадьбы в очередной раз предупредила Кэрри:
– Ты еще пожалеешь о том дне, когда встретила Макса.
Кэрри была уверена, что это предсказание никогда не сбудется, и рассердилась на мать за то, что та пыталась перекладывать на нее собственные предубеждения и страхи.
Но Сильвия, как всегда, осталась при своем мнении.
Кэрри все еще помнила, какое напряженное лицо было у нее на свадьбе. Из глаз полились слезы, когда Кэрри шла к венцу под руку с Дугом Петерсоном.
