Они вместе вернулись в усадьбу, и Кэрри дружески спросила:
– Так чем ты занимался все это время, Макс?
На мгновение он подумал, что она возьмет его под руку и пойдет рядом, прижавшись, как они ходили обычно до того, как все пошло не так.
Но никаких прикосновений не последовало, и он сосредоточился на ее вопросе. Трудно осознавать, что она ничего не знает о его повседневных делах.
– Я раздавал корм коровам на истощенном пастбище. Потом ремонтировал изгородь, проверял дамбы на водоемах и водопроводы.
Он ждал, что улыбку на ее лице сотрет обычная скука.
Но вместо этого она улыбнулась ему еще теплее.
– Мне хочется поехать с тобой когда-нибудь, посмотреть, как ты работаешь с коровами.
О, Кэрри!
Глава 7
Макс вернулся со скотного двора в сумерках и выглядел еще более сексуальным, чем мог бы выглядеть любой другой парень в пыльных джинсах и мятой, вылинявшей рубашке. Кэрри широко улыбнулась и достала корзину для пикников, заполненную до краев.
– Мне ужасно захотелось разжечь костер, – объяснила она. – Я подумала, что мы могли бы пообедать у ручья. Просто поджарить сосиски, – и заметила, как он удивленно поднял брови.
Она представила, какими вкусными и хрустящими будут сосиски, как на барбекю, только еще лучше.
– И Кловер тоже могла бы присоединиться к нам.
Кэрри видела, что ее предположение застало Макса врасплох. Он как-то растерялся.
– Не хочешь?
Он быстро пожал плечами.
– Почему бы и нет? Звучит заманчиво. – Его губы медленно растянулись в улыбку.
Кэрри уже хотела предложить пригласить и Брани, но сексуальность улыбки Макса заставила ее передумать. Ведь ее задача состоит в том, чтобы лучше узнать своего мужа.
Она обнаружила отличное место для пикника во время утренней прогулки и очень обрадовалась, когда Макс одобрил ее выбор. Низкий песчаный берег в излучине реки. Они вместе собирали дрова и бросали их в огонь, а Кловер путалась под ногами. Пока Кэрри бросала собаке палки, а та приносила их Максу, костер ярко разгорелся.
Вечер прекрасно подходил для пикника, последние лучи солнца окрасили небо в лавандово-розовые оттенки, а в неподвижном густом воздухе висел запах дыма и горящих эвкалиптовых листьев.
Кэрри протянула Максу пиво.
– Уверена, что ты это заслужил.
– Спасибо, – он, усмехаясь, открыл крышку, – а ты выпьешь?
– Не сейчас.
– Конечно. Прости. Я на мгновение забыл. – Он поморщился. – Просто вырвалось.
Они оба улыбнулись, и странно, но на секунду Кэрри показалось, что она вспомнила смех, еду на костре почти в том же месте. Но ощущение быстро исчезло – так быстро, что она не смогла на нем задержаться и сосредоточиться.
Она подумала: неужели эти мелкие дежавю – начало возвращения памяти?
Но больше не хотела вспоминать, портить хорошее настроение. Ведь вокруг так волшебно. В неподвижной воде можно было рассмотреть отражения стволов тутового дерева. В сумеречной тишине слышались только легкое потрескивание костра и далекие крики какаду, перекликавшихся по пути домой.
Вскоре сосиски и порезанный кольцами лук зашипели на сковородке, и заманчивый запах еще больше усилил волшебное настроение.
Удобно устроившись на гладком стволе, еще теплом от дневного солнца, Кэрри сидела, погрузившись в окружавшую мирную картину. Насколько же права старая поговорка – самое простое и есть самое лучшее.
Она поняла, что, наблюдая за Максом, наслаждается легкостью его движений, любуется, как он, поддерживая огонь в костре, подбрасывает в него дрова из кучи, которую они собрали вместе.
Еще она посмотрела, как он носком сапога подбрасывает угли в центр костра, и перевернула сосиски на сковороде.
– Угли готовы, – сообщил он.
– Отлично, – предложила Кэрри. – Я уже сделала салат.
– Салат? – удивленно и даже потрясенно переспросил он. – Из зелени?
– Ты не любишь салат?
Он захихикал:
– Люблю. Но ты терпеть не можешь сосиски с жареным луком и томатным соусом, завернутые в лепешку.
И тут он усмехнулся так, что Кэрри расхотелось спорить.
Они стояли на берегу ручья, наслаждаясь затухающим костром и серебристой дорожкой света от уже почти полной луны, волшебно сиявшей над вершинами деревьев.
Кэрри, наевшаяся хрустящих сосисок, была рада, что Макс не торопится вернуться домой. Она сидела, обняв колени, с Кловер, устроившейся рядом, и украдкой поглядывала на профиль Макса на фоне костра.
– Я сделал тебе предложение именно здесь, – вдруг сказал он.
Кэрри затаила дыхание, и почти сразу же у нее хлынули слезы из глаз, потому что она изо всех сил пыталась представить, каким был тот самый романтичный момент ее жизни.
– Как э-эт-т-то было? – заикаясь, спросила она. – Чт-т-то ты сказал?
Макс повернулся к ней, и его глаза засияли синевой. Потом он улыбнулся и вытащил палку из костра. На ее конце горел огонек.
– Ничего необычного. Но на небе появилось послание.
Он начал писать в воздухе палкой, и огненные угольки яркими красно-золотыми всполохами засветились на фоне ночного неба. Движения палки создавали надпись, светящуюся достаточно долго, чтобы Кэрри смогла ее прочитать.
Она радостно засмеялась:
– Прикольно! Просто и прямо. А ответ я тоже написала?
– Да, – тихо ответил он.
– Как могу догадаться, я написала «да»?
Макс кивнул и снова сунул палку в огонь, пожал плечами и вздохнул.
Кэрри показалось, что он расстроился. Это словно игра в одни ворота, когда только один из двоих сохранил воспоминания. Как бы ей хотелось, чтобы он хоть немного пофлиртовал с ней, как тогда, когда они познакомились. Интересно, почему он снова отвернулся и, более того, забеспокоился о чем-то?
– Как давно твоя семья живет здесь? – спросила она, почувствовав, что нужно перевести разговор в более безопасное русло.
– Почти сто двадцать лет. В Риверсли обитает уже пятое поколение Кинсайдов.
– Ого! – Она немного помолчала, обдумывая его слова. Явно в семье должны существовать богатые традиции, связанные с Риверсли-Даунс. Красивая старинная мебель в доме, фамильные портреты на стенах – только часть их столетней тяжелой работы на этих бесконечных гектарах земли. Одна семья служит хранителем этого большого куска Австралии. Просто настоящее наследие.
– И фамилия всегда была Кинсайд? – не унималась она. – Неужели всегда рождались сыновья?
