– Да уже больше полумесяца! – И тут же удивился: – Но раз он должен тебе, почему избегает меня?
По реакции Лао Гао Хань Шэнли заключил, что тот не притворяется. Хань Шэнли совсем сник. Не тратясь более на болтовню, он сгреб со стола двести юаней, развернулся и вышел из ресторанчика.
Проверив «Парикмахерскую Маньли» и хэнаньский ресторанчик Лао Гао, Хань Шэнли окончательно убедился, что Лю Юэцзиня в Пекине уже нет, он скрылся где-то за его пределами. Ну так и прекрасно. Все, кто сейчас искал Лю Юэцзиня: брат Цао, те два незнакомца из «Чайной Лао Ци» и даже Жэнь Баолян – все они пребывали в тревоге, один только Хань Шэнли не волновался. В том, что Лю Юэцзиня было невозможно найти, имелись свои плюсы. Хань Шэнли уже успели подкупить сразу две заинтересованные стороны. Если он не найдет Лю Юэцзиня, то просто не оправдает доверия, в противном же случае возникнет дилемма, кому его сдавать: брату Цао или Янь Гэ. Так что пока все остальные пребывали в самой настоящей тревоге, Хань Шэнли ее симулировал. Он понимал, что у всех были свои причины волноваться, сам он, оказавшись между двух огней, соблюдал полный нейтралитет и до поры до времени помалкивал.
Но случилось так, что Лю Юэцзиня поймали люди из утиной лавки, и Хань Шэнли тут был ни при чем. К этому имел отношение другой человек, а именно Ян Чжи, по кличке Синемордый, который в настоящее время залечивал раны в пристанище таншаньской банды. В тот вечер под мостом «Сыцзицин» водитель Янь Гэ Сяо Бай со своими подручными сломали Ян Чжи два ребра. Его избили из-за флешки, но из-за того, что она оказалась фальшивой, оставили в живых. Когда Сяо Бай пустился в погоню за Лю Юэцзинем, Синемордый чуть не убежал, тогда к нему для охраны приставили человека. Однако Цюй Ли сказала: «Это просто аферист, какая от него польза?» Тогда Синемордый собрал последние силы, выбежал из-под моста, поймал такси и был таков. Он благодарил судьбу, что флешка оказалась фальшивой, а заодно и хозяйку особняка, у которой он украл сумку. В том, что ему сломали два ребра, кроме минусов были и плюсы. Во-первых, теперь он окончательно решил перейти на сторону брата Цао. Сломанные ребра на какое-то время лишали его возможности зарабатывать, и ему требовалось место, где бы он мог отлежаться. Если раньше Ян Чжи сомневался, стоит ли ему примыкать к брату Цао, то теперь он отбросил всякие сомнения. Вообще-то, он мог этого и не делать, поскольку в том же районе Шицзиншань у шаньсийцев тоже имелось свое логово, где можно было бы с таким же успехом залечивать раны. Однако там водилась всякая шваль, и поскольку Синемордый мечтал обеспечить себе достойное и спокойное будущее, метить ему следовало выше. Но больше пристанища его сейчас волновало, кто кроме него мог найти настоящую флешку. Самого Ян Чжи избили, а повар с флешкой сбежал. А ведь она стоила целое состояние. Помнится, когда он шантажировал Цюй Ли и потребовал триста тысяч, она тотчас согласилась, что говорило о том, что флешка могла стоить и пятьсот тысяч. Такую сделку не хотелось бы упускать. Опираться на шаньсийскую шайку в столь серьезном деле было мероприятием сомнительным, тут требовалось участие таких людей, как брат Цао. К тому же за Синемордым еще числился долг. Но если брат Цао найдет заветную флешку, то свои деньги он за нее получит сполна. Таким образом, Синемордый вернет долг брату Цао, решив эту проблему за его счет. Обмозговав все как следует, Синемордый переметнулся на сторону брата Цао, и теперь, корчась от боли, лежал в убежище таншаньцев. Но как-то ночью Синемордый вдруг кроме нестерпимой боли почувствовал кое-что еще: его мужское оружие снова начало подавать признаки жизни. Ведь именно из-за проблем по этой части он в последнее время был сам не свой и даже задумал убийство. Потом, увидав голую Цюй Ли, он снова почувствовал себя мужиком, однако, едва Цюй Ли, обнаружив Ян Чжи, заорала, его «приятель» снова сник. И вот теперь, когда он от боли не мог шевельнуть верхней половиной своего тела, в его нижней части вдруг наметилось оживление. Возможно, его настолько испугало нападение Сяо Бая, что это затмило все прошлые страхи Синемордого. Другими словами, Сяо Бай выбил из него прежние страхи. При этом Ян Чжи чувствовал, что его возбуждение, не в пример прошлым случаям, было самым что ни на есть настоящим. Он возликовал: все-таки не зря его побили, не зря ему сломали ребра. Обретение мужской силы значило для него гораздо больше, чем обретение флешки. Теперь Синемордый стал прежним. И хотя он все еще оставался недвижим, мозг его стал работать столь же изощренно, как и раньше. Синемордый подключил всю свою сообразительность, чтобы понять, куда мог деться Лю Юэцзинь. Он не спал до самого утра, пока, наконец, ему в голову не пришла одна мысль.
Во-первых, он сразу определил, что Лю Юэцзинь никуда из Пекина не уехал. И флешка была тут ни при чем. Пока они вместе шантажировали Цюй Ли, Синемордый успел убедиться, что этот повар труслив. Более того, все это время Лю Юэцзиня заботила лишь его потерянная сумка, точнее расписка на шестьдесят тысяч. Он предпочитал не замахиваться на большее. Когда он видел, что Синемордого избили из-за флешки, у трусливого Лю Юэцзиня без сообщника не хватило бы духу продолжить торги. Если бы он не зацикливался на своих мелких проблемах, то уже бы давно покинул Пекин. Однако, предпочитая обладать малым, а именно распиской на шестьдесят тысяч, он будет продолжать свои поиски. Если в крупных делах он трусил, то при решении мелких проблем проявлял храбрость. Если требовалось помочь другим, он малодушничал, а за себя мог стоять до последнего. Вот такой портрет повара Лю Юэцзиня нарисовал себе Синемордый. Поняв, что тот из себя представляет, его образ мыслей, Синемордый легко догадался, куда тот мог деться.
Ян Чжи и вправду раскусил Лю Юэцзиня. Тот хоть и пропал, но из Пекина никуда не уехал. Как и думал Ян Чжи, тот остался в Пекине вовсе не из-за флешки, а из-за своей сумки. Той ночью, когда Ма Маньли вместе с Лю Юэцзинем увидела содержимое флешки, она тут же стала уговаривать его немедленно бежать со стройплощадки и вообще из Пекина куда-нибудь подальше. Теперь они знали о флешке гораздо больше Синемордого. Тот лишь представлял ее как большую ценность, не задумываясь почему; еще Синемордый знал, что из-за флешки могут побить, но не более. Лю Юэцзинь раньше тоже так думал, и только теперь он понял, что за флешку придется поплатиться жизнью. Ма Маньли стала убеждать Лю Юэцзиня, чтобы тот не смел возвращаться в Хэнань, иначе его непременно вычислят, и тогда уж ему несдобровать. Ма Маньли старалась убедить Лю Юэцзиня в благоразумии не только ради него самого, но и ради себя, ведь она тоже все видела. Но Лю Юэцзинь ее не послушал. То есть он сделал вид, что согласился, но поступил по-своему. Итак, они договорились, что Лю Юэцзинь уедет, но едва они расстались, как Лю Юэцзинь изменил свои планы. Нельзя сказать, что он совсем наплевал на ее советы, он последовал им наполовину: со стройплощадки сбежал, но из Пекина не уехал. Хотя он и боялся той флешки, еще больше он переживал, что из-за пропавшей расписки суррогатчик Ли Гэншэн откажется от своего долга. Да, его сумку украли дважды, но зацепки у него все еще оставались. Если бы Лю Юэцзинь не имел никакого представления, в чьих руках находится его сумка, он бы ее и не искал. Но он знал, что его сумку утащила шайка из Ганьсу, в которой состояли одна девица и три амбала. Преследуя Синемордого, Лю Юэцзиню даже удалось добраться до их логова в восточном пригороде, но, к сожалению, самих бандитов там не оказалось. Итак, с одной стороны, на кон была поставлена жизнь Лю Юэцзиня, а с другой – его утраченные вещи, и что же ему следовало выбрать? Лю Юэцзинь долго мучился, пока не выбрал промежуточный вариант. Поскольку совсем отказаться от поиска своей сумки Лю Юэцзинь не мог, он решил ограничить ее поиск по времени. Лю Юэцзинь дал себе три дня: если в течение трех дней он ее найдет, то прекрасно, если же нет, значит, так тому и быть, но в любом случае он должен убраться из Пекина. Прежде чем покинуть стройплощадку, ему следовало определиться с другим пристанищем. Но здесь он размышлял не так, как Хань Шэнли. Тот полагал, что Лю Юэцзинь укроется в «Парикмахерской Маньли» или у Лао Гао в Вэйгунцуне. Сам Лю Юэцзинь думал об этих местах, но выбрать – не выбрал. Он отнюдь не сомневался в надежности этих людей, не смущала его и реакция Ма Маньли на то, что он остался в Пекине. Просто Лю Юэцзинь перестал быть прежним Лю Юэцзинем – теперь от его поведения зависели жизни других людей, поэтому ему показалось, что те два места были небезопасны. Где же было безопаснее всего? Прятаться следовало не у друзей, а там, где никто бы не догадался его найти, в каком-нибудь многолюдном месте. И где же это самое место? На вокзале. Там можно было не только затеряться в толпе, но даже позвать на помощь. Поэтому последние два дня Лю Юэцзинь, отдыхая от поисков сумки, прятался на Западном вокзале. Спал он, смешавшись с незнакомцами, которые следовали в разные концы Китая.
