– Удочки складные, – повторил за ней Профессор. – Складные удочки. Складные… Да это же склад! Точно! Мы нашли!
– Что нашли? – ещё не догадался Малыш.
– Это склад Клавдии. Она отсюда вещи к нам переправляет. Здесь складывает, потом переправляет.
– Ну, – задумчиво протянула Янка, – вообще-то это подвал магазина. В магазине и должны быть товары сложены, которыми в нём торгуют.
– Это подвал банка, – возразила Белочка. – Ты сама же прочитала «банк» когда мы заходили. В этих ваших банках хранят кастрюли?
– Да кто его знает…, – пожала плечами Янка.
Белочка нагнулась и оторвала кусок картона от коробки. Он потемнел, размок и даже покрылся плесенью.
– Не знаю, как у вас тут всё устроено, но я бы никогда не положила хорошие вещи на мокрый пол. Пропадут же.
– А Клавдии всё равно, что ли, пропадут или не пропадут? – засомневался Малыш.
– Я думаю, Клавдия это приготовила для гномов, – задумчиво произнёс Профессор, – а гномам она и испорченное впихнёт. Скажет, что так и должно быть. Мы же не знаем.
– Да уж, товар – деньги – товар. Так, – Толстый радостно потёр руки. Чёрный мешок для мусора с призами он зажал между ног, видимо, для большей сохранности. – Что делать будем? – задал он свой любимый вопрос. И тут же внёс предложение. – А давайте всё здесь переломаем. Клавдия останется без товаров, и вся её торговля накроется этими пластмассовыми тазиками.
Малыш ткнул кулаком в ближайшую коробку.
– Нет. Не сможем. Тут слишком много всего. Год будем ломать.
– Ну, может, подожжём? – поделился Толстый ещё одной идеей.
– Я тебе подожгу! – на корню пресекла его пироманию Янка. – Там же люди наверху.
– Ладно, отпадает. – Энтузиазм Толстого не спадал. – Ну и что тогда? Кто что придумал?
И снова все посмотрели на Янку. Она вздохнула. Придумывать придётся ей. Ну да, это справедливо. Как победить великана, это знали гномы, они по великанам специалисты. Как прекратить торговлю, знать должна она. Торговля из её мира. Только она не знала. В голове проскочила мысль о налоговой инспекции, но к чему это подумалось, она сама не поняла.
– Пойдёмте дальше, посмотрим, что там есть.
Янка надеялась найти что-нибудь вдохновляющее. Дальше коридор сужался. Коробки стояли не в один ряд у стен, а в два, потом в три, потом два гнома плечом к плечу уже с трудом могли протиснуться. Шагов здесь практически не слышно, картон коробок гасил эхо. Пахло пластмассой и новыми вещами, даже сквозь запах мёда и перца. Только Янка подумала: «Какой длинный коридор», как коридор закончился. Заканчивался он тупиком, стеной из коробок. На какую глубину они уходили – не понять, но и не пройти.
* * *
– Смотрите, дверь!
Действительно, слева в коробках темнел провал. Тусклый свет слабых лампочек сюда не долетал, впитываясь в сырой картон. Дверь угадывалась по блеску круглого замка.
– Так. Пришли, – сообщил всем Профессор.
– Пришли, – согласилась Янка. – Надо как-то открывать.
Она посмотрела на Профессора. Тот подошёл к двери и пощупал замок.
– Нет, такой не открыть. То есть, открыть, конечно, но не гвоздиком, инструменты нужны.
– И что же, мы будем здесь сидеть и ждать, пока кто-нибудь войдёт или выйдет? Я есть хочу!
Малыш хотел не только есть, но и пить, и ещё посидеть, отдохнуть. Готов был в этом признаться, если бы его спросили, но его никто не спрашивал. Первым жаловаться он не собирался. Профессор начал мять пальцами кончик носа.
– Чихаешь? – проявила сочувствие Белочка.
– Что? А. Нет. Слушайте. Мы сюда зашли. В коридор. В дверь. Там такой в синих штанах на лямках зашёл, мы за ним.
– В комбинезоне, – поправила его Янка, – и не за ним, а перед ним. И что?
– А куда он делся?
– В каком смысле?
– Ну, он же не погулять сюда зашёл.
– Профессор, брось, зашёл человек по делам и ушёл.
– А там нет никаких дел. Пустой коридор. И потом коробки.
– Ну, вот за коробками он и пришёл.
– Янка, он не мог прийти за коробками. Их приносят сюда, а не уносят отсюда.
Ещё чуть-чуть – и они поругаются.
– Подождите, подождите, – развёл их руками Толстый. – Приносят, уносят, нам-то что? Нам надо ждать, пока коробки принесут, вы об этом, что ли?
Малыш оторвал торчащий из дыры в картоне кусок пластиковой упаковки с пупырышками и попробовал пожевать. Невкусно, но пузырьки забавно лопались. Малыш оторвал ещё кусок.
– Извини, Профессор, я что-то занервничала.
Янка вытерла ладонью вспотевший в подземной духоте и сырости лоб.
– Ага. И ты извини. И всё равно надо как-то внутрь пробираться.
– А вы не пробовали просто постучаться? – раздался сзади насмешливый голос.
Гномы рванулись, врезались в стену из коробок. Две даже упали сверху, хорошо хоть не тяжёлые, из них высыпались надувные шарики. Впрочем, они не заметили бы и упавшую им на голову стиральную машинку. Перегораживая коридор стояли: человек в синем комбинезоне… нет, не человек, фей, он их видел, это он сказал «постучаться». Рядом с ним стоял Нестор. Позади – бывший фей настенных календарей, кажется, Прокл, Янка знала его по фейской квартире. И тот парень из антикварной лавки, за которым следил Профессор. Судя по тому, как он щурился, пытаясь увидеть то, на что смотрят остальные, он был человеком. Единственным из всех присутствующих. Янка уже привыкла считать себя феей.
– Постучите, постучите, – предложил бывший фей настенных календарей. – Вдруг дверь откроется.
Он улыбался. Противно. Глумливо. Так же улыбались Нестор и этот фей в комбинезоне. Только парень в куртке с надписями улыбался нерешительно, он не видел, что так обрадовало его товарищей и с кем они разговаривают. Янка молча помотала головой. Если эти типы предлагают что-то сделать, значит, этого делать не следует.
– Ладно, мы не гордые.
Незнакомый фей пошёл к двери и три раза стукнул согнутым указательным пальцем. Щёлкнул замок. И дверь действительно открылась.
– Заходите, заждались уже, – раздался из-за неё голос Клавдии.
Гномы не двигались с места. Тогда их схватили, и впихнули внутрь. Дверь закрылась.
* * *
– Здравствуйте, здравствуйте, деточки, – протянула Клавдия весёлым тоном. – Что же вы меня, старуху, ждать заставляете? А?
Экс-королева взбила руками свои золотые волосы и захохотала. Да, золотые, а не седые. Старухой она быть перестала. Янка догадалась, почему. Здесь, у входа в её мир, Клавдия снова стала сама собой. Внешне. А внутренне злобной бывшей фейской королевой она не переставала быть ни на секунду.
