– Подожди.
Янкин живот переваривал макароны, а голова – гномов. К своему превращению в фею она уже слегка привыкла, тем более что она от этого никак не изменилась, и совершенно не думала о себе как о сказочном персонаже. Так, новые обстоятельства, новые знакомые. А тут гномы. Надо же. Кто ещё у них водится? Людоеды? Машиимедведи?
Пол слегка затрясся. Кто-то из больших прошёл на кухню.
– Так, подожди. Гномы, это такие толстенькие, бородатенькие, в красных колпачках? С Белоснежкой? Да? – с некоторой надеждой спросила Янка.
– В каких колпачках с белоснежкой? – удивилась Машка. – А, извини, забыла, что тебе надо всё объяснять, как ребёнку. Гномы, они, ну примерно как мы, только живут где-то под землёй. Наверное. И не летают, кажется. – Машка забрала у Фёдора бокал и принялась выковыривать из него смородину, игравшую роль коктейльной вишни. – Я точно не знаю, они тут проездом бывают, на поезде, надолго не остаются. Кха! Кха! – она вытрясла ягоду себе в рот, и закашлялась, подавившись.
* * *
– А куда ты делась-то? – вернулся к началу разговора Степан, когда песни стихли и хозяин бара выключил аппаратуру. – Мы тебя тут заждались вообще-то.
– У королевы была.
Теперь уже подавились все сидящие за столом.
– Королевы? – на всякий случай уточнил Фёдор, вдруг им послышалось. – Такой? – Он показал на себе корону растопыренными пальцами.
– Умгу.
Янка кивнула, прихлёбывая напиток.
– И что? – спросила Машка, вытаращив глаза.
Янка начала рассказывать с того момента, как она шикарно припарковала свою щётку.
– И она такая: а хочешь, девочка, чтобы в твоём мире появились такие, как мы? И так внимательно-внимательно посмотрела мне прямо в глаза. Зырк! – Янка показала, как смотрела королева. – А я такая сижу и думаю…
Янка заглянула в стакан. Пусто. Секретарь королевы просил её помалкивать о разговоре, когда вёз от дворца к полочке для обуви, но она решила, что друзьям можно рассказать всё. В конце концов, о том, что она не фея, они узнали раньше королевы, это для них не секрет.
– Ну! – потребовала Машка. – И что ты ей ответила?
– Подождите, – перебил их Степан.
Он случайно глянул на часы.
– Слушайте, это, конечно, очень интересно, правда, но давайте потом спокойно поговорим. А сейчас быстро летим по домам, двенадцать уже скоро.
Электронные часы, выломанные из какого-то устройства больших, и подсоединённые к батарейке, показывали без двадцати двенадцать. Кроме них и бармена, вытиравшего столы, «Под каблуком» никого не осталось.
– Так рано же ещё!
Янка очень хотела обсудить свой разговор с королевой.
– Янка, куда рано, двенадцать скоро! – воскликнул Степан.
– Ну и что?
Янка потянулась. Она наслаждалась отсутствием взрослых, которые давно бы отправили её спать. Степан удивлённо на неё уставился. Потом так же удивлённо посмотрел на уже вставших Фёдора и Машку.
– Так, а её что, никто не предупредил?
Те переглянулись.
– Я – нет, – выдавил из себя Фёдор.
– Я думала, вы ей сказали, – подняла брови Машка.
– Ладно, потом разберёмся, сейчас некогда. Слушай! И не спорь, а делай. – Степан, повернувшись к Янке, говорил чуть не по слогам. – Мы должны попасть домой до двенадцати часов. Ясно?
– Ясно. А почему?
– Фууу.
Степан вытер со лба выступивший пот. Времени на споры действительно не осталось.
– Да потому, что в двенадцать игрушки оживают. Всё, встали, пошли, всем пока, до завтра!
* * *
Феи сидели у Янки.
В её собственном домике, к наличию которого она пока не привыкла.
Это, знаете ли, не комната. Это, с одной стороны, ура, у меня есть целый дом, что хочу, то и делаю. А с другой стороны, прибирать то, что она сделает, придётся ей самой, и некому будет напомнить.
Пока они летели из бара «Под каблуком» Янка требовала объяснений про двенадцать часов и игрушки. Она подлетала к каждому по очереди и вгрызалась в мозг. Машка, Фёдор и Степан поняли, что дешевле объяснить ей всё сейчас, чем оставить на завтра. Потому что, если не объяснить, она побреется выяснять. И тогда они будут уже не Янке, а самой королеве объяснять, куда делась новая зубная фея, проработавшая всего один день, и как они это допустили.
До двенадцати они ничего не успевали, и Янка предложила переночевать у неё, спокойно поговорить, чаю попить. Машка, Степан и Фёдор, разумеется, согласились.
Ну, и поговорили, да.
В результате Янка вздрагивала от каждого шороха и скрипа, а в старом домике старой зубной феи было чему хорошенько поскрипеть.
Машка, лучше знавшая, где что лежит, налила ей чай, и Янка дула на него, наклонившись над красной чашкой с отбитой ручкой, и нервно поглядывая на дверь. Она представляла, как затрещат доски, дверь распахнётся, и в комнату вломится… Ну, например, плюшевый зайка. Страшно? Нет? А если эта зайка в дверь едва проходит? Хоть бы медведь, что ли, ворвался, всё как-то естественней. И доски, кстати, не затрещат, дверь из картона, пни по ней – она отвалится. И, вот, короче, врывается зайка, ростом под потолок, со зверским лицом, горящими безумными глазами, и тянет к ней когтистые лапы и зловещие уши…
Янка подавилась чаем.
* * *
Игрушки в этой квартире по ночам оживали.
Строго по расписанию.
С двенадцати ночи до шести утра.
Шевелиться начинали часов с одиннадцати, у них подрагивали лапки, подёргивались ушки, но, если ты успел запереться в домике до полуночи, эти ушки тебя не услышат, эти лапки тебя не схватят. Так, в дверь поскребутся, постучат, и всё. Это если кукла. Если мягкая игрушка, то пошоркает. И, с трудом выговаривая слова, позовёт:
– Двай пыграем. Двай пыграем. Двай пыграем.
– А что они слова коверкают?
Янка обыскала домик на предмет наличия игрушек, из похожего нашла только фарфоровую балеринку и посадила её в кухонный шкафчик, под защёлку. Хотя ей и объясняли, что статуэтка – не игрушка.
– А ты подумай, рот у них какой? Если кукла, вт ак, – Машка сжала губы, изображая куклу. – Если мягкая игрушка, вообще рот зашит. Вот и говорят, как могут. Если рта нет, вообще не говорят, только в дверь постукивают.
– И долго они так… Постукивают?
Янку передёрнуло, она ещё ниже склонилась над чашкой.
– Да до утра могут. – Машка шумно хлебнула чай. – Как пойдёт. Бывает, стукнутся, послушают, и всё. А если ты поздно домой заскочил, после одиннадцати, когда они уже глаза открыли и тебя видели, могут до утра долбиться. И ещё кого-нибудь позовут для компании. Или свет у тебя горит ночью. Или ты им что-то крикнула, ну, там: «Убирайтесь», или: «Как вы надоели». Штук по пять собираются. И даже больше. Понимаешь?
