– Ага! Получил! А вот тебе ещё!
Она два раза ударила зайчика ножом, стараясь попадать в шов.
– Всё. Готов. А теперь мы посмотрим, как ты устроен.
Острым ножом гномьей работы Янка начала аккуратно распарывать швы. На шее. На спине. Ой, нет. Она остановилась. Лучше на животе. Перевернула игрушку с безвольно болтающимися лапками. Сюда пришить завязочки, и легко будет одному надеть и снять. Из распоротого живота Янка вытаскивала белый мягкий волокнистый наполнитель. Из лапок – пластмассовые шарики. Всё это она запихала в две старые наволочки.
– Эй, – крикнула Янка, и стукнула по двери рукояткой ножа. – Можете заходить, всё уже.
* * *
Но за пять часов до этого Степан, Машка и Фёдор от её плана пришли в ужас.
– Нет! – Степан решительно взмахнул рукой. – Нам это не позволено. Нельзя!
– Да ладно тебе, что тут такого?
Янка уговаривала их уже минут двадцать.
– Что такого? Феям этого делать нельзя! Ты понимаешь, у нас даже наказания за это нет, потому что никто никогда так не делает, – щеки Степана пошли красными пятнами, – в голову никому не приходило!
– Машка, – Янка показала на неё пальцем. – Ты же сама намекала, что у королевы не всё её сокровища по-честному потерянные большими. А?
– Ну, намекала, – уныло согласилась Машка. – Мало ли что болтают. И ты что, нам с этой королевы предлагаешь пример брать?
– Да, пример с королевы – это лишнее. Хорошо. То есть, нехорошо. Ладно. Вы, феи, можете взять только то, что большие потеряют или выбросят? Так?
– Так, – кивнули феи.
– А вам не кажется, что я чем-то от вас отличаюсь? Не угадаете, чем? А? – Янка показала на себя. – Не догадываетесь? Я вам подскажу. Я не фея! Ясно вам? И на меня ваши правила, не хочу сказать про них ничего плохого, не распространяются. – Янка гордо откусила кусок сыра. – Вы что, не согласны с этим? – спросила она, прожевав.
Феи, опустив головы, ковыряли стол.
– Это всё равно неправильно. Это же взять чужое, понимаешь?
Степан уже не горячился, но соглашаться с Янкой не спешил.
– Да. Не спорю. Брать чужое без спроса нехорошо. Но! Вот на этой ладони у тебя, – она взяла его руку и положила на стол ладонью вверх, – на этой ладони у тебя судьба всех феев в квартире. И судьба больших: если феям станет плохо, большие уйдут, помнишь, крёстная говорила? Ну, то есть, я пересказывала. И судьба моей квартиры в Москве тоже, между прочим. А вот на этой ладони, – она перевернула ему другую руку, – старая жалкая замызганная игрушка, которой большие уже год не играли, и играть не будут. Потому что хоть они большие, но дети. А дети вырастают. Да у меня дома мешок игрушек валяется, не знаем, кому отдать. Я и забыла, что в нём лежит. Если бы я могла попросить, большой малыш сам бы мне всё подарил, легко. Верите? Нет? Ну? Ладно, сами вы ничего брать не будете. Только мне немного помогите, хорошо?
– А что нужно делать?
Степан закусил верхнюю губу, и голову так и не поднял.
– Да что там делать, ерунда, легче лёгкого. Надо какую-нибудь игрушку ко мне в домик затащить. Незаметно, само собой. А потом то, что я из неё выпотрошу, – на этих словах лица феев скривились, – куда-нибудь спрятать. Ну, так, чтобы никто не нашёл и не догадался.
– Да куда же тут спрячешь? – удивилась Машка.
– Я знаю, куда. Туда, где никто искать не будет. В ведро с мусором. А он бы точно тебе подарил, если бы ты попросила? – уточнил Фёдор.
– Не сомневайся. В детях я разбираюсь. Потому что я сама ещё ребёнок. В отличие от вас, между прочим. Любимые игрушки дети на виду держат, в кровать с собой берут. А нелюбимые по углам валяются. Нам, детям, такую старую игрушку подарить – раз плюнуть, вот так.
Янка плюнула.
– Ага, – Фёдор задумчиво смотрел на её плевок. – Тогда ладно. Тогда я протащу, – он снова поморщился, – ну, то, что ты из неё достанешь, на кухню. И выброшу. Все привыкли, что я с пакетами летаю.
* * *
– Эй! – Янка ещё раз стукнула ножом в дверь. – Заходите, я закончила.
Где взять зайца, подсказала Машка. Он валялся за стиральной машинкой уже полгода. Машка его увидела, когда она, как фея горячей воды, проверяла трубы. Пыльную игрушку, в каких-то грязных разводах, Фёдор со Степаном тащили пешком, за передние лапы, через всю квартиру. А как его спрячешь? Каждый пролетавший мимо фей считал своим долгом притормозить и поинтересоваться:
– Вы что, в феи игрушек перевелись?
– Нет, подрабатываем в свободное время, – бурчали они.
– А куда вы его?
– В ремонт, – мрачно отвечали они в двадцатый раз. – Помогаем.
Янка стукнула ещё раз.
Дверь медленно отворилась на ширину ладони. В щель засунулись испуганные мордочки феев.
– Да заходите, не бойтесь, ничего здесь страшного, – поманила их Янка рукой.
Феи, почему-то на цыпочках, зашли в домик, не отрывая глаз от лежащего на полу зайца. Без начинки он стал плоским.
– Ухх, – выдохнула Машка, – шкурка…
– Именно, – довольно сказала Янка. – Чего мы и добивались. Поможешь завязки пришить?
Машка робко потрогала пальцем искусственный розовый мех.
– Угу, – кивнула она.
– Фёдор, это тебе, – Янка пнула две набитые заячьими внутренностями наволочки. – Я завязала, не вывалится. А ты… Ты поможешь отнести зайца к фее-крёстной. Да? – Янка посмотрела на Степана.
Он глаза снова опустил, но согласился:
– Да. Куда уж ты без меня.
Вид у него был не такой недовольный, как голос.
Через час, завернув заячью кожуру в вязаный половик, Янка со Степаном шли в сторону леса.
Нёс, разумеется, Степан.
– Постирать бы её, – беспокоилась Янка, – ужас какая грязная.
– Сойдёт, – пыхтел Степан, пристроивший свёрток на плечо. – Апчхи! Она почти не пыльная.
Янка на плече несла свою щётку и скрепку Степана, чтобы назад не пешком идти. Возле первых деревьев Степан кинул зайца на пол и сел сверху. Отдохнуть и набраться храбрости.
– Пойдём-пойдём, – торопила Янка, – там ничего страшного, но до темноты лучше успеть.
Степан от этого ободрения занервничал ещё больше, и шёл по лесу, цепляясь тюком за все деревья.
Фея-крёстная сидела на пороге своего домика, свесив ноги наружу. Ноги в валенках. Завидев гостей, она с кряхтеньем спрыгнула на паркет.
– Ключик, – показала она вместо приветствия, – не трогать. Ясно?
Крёстная косо глянула на Янку, та потупила взгляд, и ткнула в грудь Степана волшебной палочкой:
– Не то квакать будешь.
