Фёдор бормотал, повторяя заученное, и мрачнея с каждым словом.
– Ну? Ты понял?
Янка встала над Фёдором, он попытался отодвинуться назад.
– Э, что понял?
– Да я вижу, что понял. То, что вы не помогаете. А управляете. Да?
Янка ткнула указательным пальцем Фёдору в лоб.
– А может, им так нравится? – смахнул он её руку.
– Может. Запросто. Только вы их об этом не спрашивали. А я не хочу, чтобы за меня решали.
– Это что же такое получается? – Машка смотрела на Янку совершенно растерянными глазами. – Они, получается, могут быть не рады, что мы… Что мы тут…
Янка пожала плечами:
– Я так подозреваю, что они без вас и правда, ни хлеба не купят, ни попу не вытрут. Потому что привыкли. А мне жутко становится, когда я себя на их месте представлю.
Следующие пять минут прошли в тишине.
Машка рассматривала ногти, как будто они только что выросли. Степан ковырял скатерть. Фёдор, похоже, повторял шёпотом наизусть список продуктов. Янка смотрела в потолок. На неё не смотрел никто. Самым весёлым в домике было тиканье часов.
* * *
– Гхм, гхм, – откашлялся Демьян, после того, как тишина сама себя застеснялась. – Пожалуй, я буду собираться.
– Куда?
– Зачем?
– День ещё!
Уговоры не торопиться звучали совершенно неискренне, но это потому, что все жутко обрадовались, что кто-то заговорил. Демьян смущённо уверял, что ему пора, феи то упрашивали посидеть ещё, то бросались помогать собираться.
– А ты можешь остаться? Ещё на ночь?
Голос Янки не услышали в общем галдеже. Она со стуком поставила чашку на блюдце.
– Демьян! – сказала она громче.
Все замолчали, глядя на неё немного испуганно. Вдруг ещё что-нибудь такое расскажет, от чего они снова надолго замолчат.
– На ночь можешь ещё остаться? – повторила она, глядя не на Демьяна, а в чашку.
– А… Зачем? – осторожно спросил Демьян.
Янка помолчала.
– Шкура твоя нужна. Ну что ты вздрагиваешь, не твоя, конечно, а пингвинья.
Никто ничего не сказал. Янка тоже ещё секунду помолчала, понимая, что сейчас начнётся.
– Я хочу выйти. Прогуляться. Ночью.
Алюминиевая ложка из набора детской посуды согнулась у неё в руках.
– Чего?
Феи подскочили как укушенные.
– С ума сошла?
– Какой гулять, куда гулять!
– Нельзя ночью, мы же тебе говорили!
– Тихо! – Янка бросила ложку на стол и развела руки. – Дайте я вам объясню сначала, потом будете кричать.
– Ты не понимаешь, что ночью…
Степан не хотел останавливаться.
– Тсс! Тихо! Помолчи, пожалуйста, – Янка положила палец ему на губы. – Давайте я её померяю, может быть, она мне не подойдёт, тогда и говорить не стоит.
Прежде чем кто-то успел подумать, что не подойти по размеру шкурка пингвина не может в принципе, как не может не подойти по размеру дом или вагон, Янка вытащила её из-под стола, куда Демьян сунул шкурку, чтобы не мешала, и подняла за задние лапы, прикидывая, как в неё залезть.
– Эй, эй, стой!
Машка со Степаном схватили шкурку за крылья, Фёдор – за клюв.
– Ты серьёзно, что ли?
– Серьёзно, – Янка дёрнула шкуру на себя.
Нитки затрещали.
– Жить надоело?
Феи дёрнули пингвина обратно, и Янка пролетела сантиметра три в их сторону: всё же дёргали втроём.
– Тихо вы, порвёте!
Она отпустила ткань и подняла руки.
– Тихо, граждане феи! Это я не с ума сошла. То есть, если сошла, то когда вы мне все почудились, а не сейчас. Да, я решила выйти ночью из домика. Но не просто так. Он же ходит ночью, – Янка показала на Демьяна, смотревшего на них как мышь на дерущихся кошек, – в шкурке. И я погуляю.
– Тебе зачем? – серьёзно спросил Степан, продолжая крепко держать крыло пингвина.
– Уфф, – Янка вздохнула. – Понимаешь, должен кто-то разобраться с тем, что здесь у вас творится. Игрушки-зомби, это, знаете ли, ненормально. Что-то у вас тут совсем непросто.
– Какие игрушки? – переспросил Фёдор.
– Зомби. Неважно. Забудь.
– А почему ты? – Машка тоже не выпускала шкурку пингвина, как будто Янка могла заскочить в неё прямо сейчас и убежать.
Янка пожала плечами.
– Не знаю. Я же человек, в конце концов. Ну, вроде как.
– Ясно, – Машка выпустила крыло. – А мы, значит, вроде как феи. И вроде как не можем сами разобраться. Глупые, ага.
– Она права, – Степан тоже отпустил шкурку. – И не дуйся, Машка. Мы же на самом деле даже не пробовали что-то выяснить.
– Будете смеяться, но я тоже считаю, что Янка правильно говорит. – Клюв пингвина выскользнул из рук Фёдора, шкурка упала на пол. Демьян тут же начал её сворачивать. – Мы ко всему этому привыкли. Так, что ничего не замечаем. Я вообще только сейчас до конца понял, как Клавдия стала королевой. Когда сам рассказывал. А Янка, она со стороны посмотрит.
– Опасно! – пискнула Машка.
Степан помрачнел. Он об этом думал, и понимал, что Янка не согласится с ним поменяться.
– Может быть, подождём, пока вторую шкурку найдём? – предложил он. – И вместе сходим?
– Некогда ждать, – помотала Янка головой. – Зачем ты её свернул? – спросила она у Демьяна. – Разворачивай. Примерять буду. Сегодня у нас намечается бал-маскарад. Дамы приглашают пингвинов.
* * *
Но этой ночью бал-маскарад не случился. У Янки вышла совсем другая прогулка. И не сказать, что менее опасная.
Перед ужином она летела в ванную, проверить, осталась ли зубная паста, а то вчера тюбик смяли до самого горлышка. В прихожей к ней пристроился Марк, вырулив откуда-то из-за вешалки. Он сидел на жёлтой блестящей часовой стрелке от будильника. И не верхом, а боком, элегантно скрестив ноги по одну сторону своей леталки.
– О, какая неожиданность! Здравствуй, Яна, как ты поживаешь?
Ещё пару дней назад Янка поверила бы, что это случайность.
– Спасибо, всё хорошо.
Она скрестила руки и смотрела прямо перед собой, всем видом показывая, что очень занята. Она уже умела летать, не держась.
– А я как раз думал о тебе.
Марк летел, тоже не держась руками. Пусть на автомобильчике ездить ему нравилось больше, но летал он здорово. И стрелку ногами не сжимал, как Янка – щётку.
