Книга Сокровище Китеж-града, страница 78. Автор книги Наталья Солнцева

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Сокровище Китеж-града»

Cтраница 78

– Я буду предан тебе душой и телом, – говорил он. – Все мое – твое. Только полюби меня! Если решишься, приходи через неделю на это же самое место в это же самое время. Я буду ждать! Если ты не придешь… чудовище так и не превратится в принца.

«О чем он говорил?» – засыпая, думала Марианна.

Каждый вечер, ложась в постель, она вспоминала его слова и его глаза. По сути дела, этот попрошайка оказался единственным мужчиной, готовым ради нее на все, что угодно. Она была дорога ему – просто так, сама по себе. Он поджидал ее у ворот, не обижался на ее резкости, не ставил ей никаких условий, ничего от нее не требовал, кроме душевного тепла. Смешно сказать! «Все мое – твое». Легко предлагать все, ничего не имея.

«А что я могу предложить ему?» – пришло в голову Марианне.

Этот вопрос перевернул ее внутренний мир, заставил посмотреть на все, что ее окружало, сквозь призму любви, которой у нее никогда не было. «Принцы» безжалостно обращались с ней, ничего не предлагая, кроме совместного времяпрепровождения и постели. О чувствах речь не шла. Ни разу… Может быть, только самый первый ее жених-мотоциклист намекал на нечто подобное, но робко, а потом и он передумал.

Варвара Несторовна застонала во сне, и Марианна очнулась. Оказывается, она размышляла в полудреме!

В квартире Неделиных стояла тишина. Не шли часы, не капала вода из кранов, из-за плотно закрытых окон не доносилось ни звука. Только стоны и тяжелое дыхание Варвары Несторовны нарушали эту неестественно вязкую, мертвую тишину.

Дремота смежила веки Марианны и сменила тишину квартиры шумом того дождя, под которым попрошайка признавался ей в любви. Это был самый прекрасный, звонкий, ясный и нежный дождь в ее жизни…

– Одинокий Утес… – прошептала Марианна, замирая на грани яви и забытья.

* * *

Нюрка смотрела на приезжего москвича веселыми пьяными глазами. Пока Прасковья Гольцова спала, они успели прилично набраться. Хорошо, что яиц девка не пожалела, разбила в сковороду штук десять – ешь досыта! А то без закуски выпитая водка ударила бы в голову как следует.

– А почему ты не работаешь? – заплетающимся языком спросил господин Смирнов. – Разве тебе интересно за больной бабкой ухаживать?

Он разыгрывал пьяного, чтобы Нюрка совсем уж перестала его опасаться.

– Какой там интерес?! – махнула она рукой. – Только в деревне другой работы нету, а за бабку мне Авдотья платит.

Сыщика подмывало спросить, кто же такая эта Авдотья, но он сдерживался. Такой вопрос сразу вызовет у Нюрки подозрения. Авось сама проболтается.

– Расскажи мне о староверах, – попросил он.

– Так я ничегошеньки не знаю… У нас в деревне из раскольников одни Гольцовы и были! Моя бабушка сказывала, будто они ни церкви, ни батюшек, ни икон, ни обрядов наших не признают. У них все по-своему. И крестются они двумя перстами… Вот и все.

– Ты Нестора Потапыча при жизни знала?

– Чуток, – вздохнула Нюрка. – Он старый совсем лютый стал, так глазищами и зыркал – не подходи! Их двор люди стороной обходили.

– Почему?

– Боялись. Тетка Прасковья и раньше малость не в себе была – все молчала, как пришибленная. А Нестор Потапыч на всех кидался, «нечистой силой» обзывал и «антихристовым отродьем». Да от них родная дочь сбежала! Запамятовала, как ее звали-то… и остались они с Дуськой… Авдотьей то есть. Потом и она в город подалась. Видать, совсем невмоготу стало.

– А куда дочь сбежала? – машинально спросил он, думая о другом.

Что-то в словах Нюрки промелькнуло такое… Всеслав не успел сообразить. И теперь пытался поймать ускользающую догадку.

– Да кто ж ее знает, – пьяно качнула головой Нюрка. – Небось адреса-то не оставила!

– И что, Гольцовы не стали ее искать?

– Может, искали… только поди найди ее! Я тогда маленькая была, что меня спрашивать? Вам бы с моей бабушкой поговорить… она много чего помнила! Жаль, померла она прошлой весной. В деревне стариков почти не осталось – кто поумирал, кого дети в город забрали, одна тетка Прасковья да дед Митрофан.

– А могу я с ним поговорить? – без особой надежды спросил сыщик.

– Отчего ж, можно… – соловея от водки и обильной еды, кивнула Нюрка. – Только он глухой, дед Митрофан, и зубы у него все выпали – начнет шамкать, слова не разберешь.

Из соседней комнаты раздался протяжный вой. Двери не было, и проем закрывала темная ситцевая занавеска.

– Ой, тетку разбудили! – всполошилась Нюрка. – Теперь она так-то выть и будет, скаженная! Пойду погляжу.

– Я с тобой, – вызвался в помощники заезжий гость.

На самом деле ему хотелось посмотреть на Гольцову, а если повезет, и побеседовать с ней. Хотя, судя по звукам, которые она издавала, надежды на это было мало.

Мать Варвары Несторовны представляла собой жалкое зрелище – косматая седая старуха в темном платье сидела на застеленной лоскутными одеялами кровати, монотонно раскачиваясь из стороны в сторону и завывая. Ее мутные глаза уставились в одну точку, рот перекосился.

– Видите, жуть какая? – шепнула Нюрка, оглядываясь на сыщика. – К вытью я уже привыкла. Лишь бы она не бормотала всякий бред! Как начнет про обряд или обет какой-то орать… хоть из дому беги! Мол, не успела она чего-то, и теперь ей прямая дорога в ад. Ада она шибко боится… кричит истошным голосом и руками размахивает… чертей разгоняет. Я бы нипочем не согласилась сидеть с ней, да деньги нужны.

– Ладно, пошли, – вздохнул Всеслав.

Он убедился, что разговора с Гольцовой не получится.

– А-а-а! – взвыла бабка на новый лад, когда они вернулись за стол.

– Налейте мне чуток, – сказала Нюрка. – А то мочи нет слушать это!

Они еще немного посидели, но разговор не клеился. Завывания Прасковьи действовали на нервы.

– Пойду пройдусь по деревне, – сказал господин Смирнов, следуя роли собирателя фольклора. – С людьми поговорю. Я над рекой, на холме, старинную церквушку видел, хочу туда заглянуть.

– Ой! – хлопнула себя по лбу Нюрка. – Как же я про отца Серафима-то запамятовала?! Он у нас в деревне самый старший, годков под восемьдесят ему будет. А ум чистый, ясный, как у молодого. Вы его и про раскольников, и про обычаи расспросите. Лучше отца Серафима никто вам не расскажет.

Смирнов воспрянул духом. Его утомительная поездка в Сычугу не должна оказаться бесполезной!

Кроссовки еще не совсем высохли, но прогрелись у печки, и можно было в них идти. Из сеней пахнуло сыростью, холодом. Сыщик вышел на крыльцо, с облегчением вдохнул полной грудью. Дом Гольцовых – затхлый, угрюмый – производил угнетающее впечатление. Как эта бедная Нюрка проводит там целые дни?

Скорым шагом он вышел на окраину деревни, поднялся на холм к маленькой рубленой церкви из почерневших сосновых бревен. Нагнулся, входя внутрь, в пропахший ладаном и свечами полумрак. Храм был пуст.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация