— Так поезжай-ка ты лучше домой, — говорит он. — Им там надо помочь масло сбить.
А я говорю:
— Старший шериф и человек в конторе судебного исполнителя мне рассказали все подробности. Вы можете взять ордер на поимку беглого преступника и отправиться за Томом Чейни. А правительство вам два доллара заплатит за поимку и еще по десять центов за милю на каждого, его и вас. Больше того — я вам уплачу пятьдесят долларов вознаграждения.
— Умно ты в этом деле разобралась, — говорит он.
— Разобралась, да, — отвечаю. — И шутки шутить не намерена.
Он спрашивает:
— А что это у тебя в котомке?
Я развязала мешок из-под сахара и показала ему.
— Боже святый! — говорит Когбёрн. — Драгунский кольт! Да ты ж сама росточком с початок! На что тебе этот пистолет?
Я отвечаю:
— Он принадлежал моему отцу. Из него я намерена убить Тома Чейни, если этого не сделает закон.
— Да уж, такая пушка свою работу выполнит. Если найдешь себе пенек повыше для упора, пока будешь целиться.
— Здесь никто моего отца не знал, и я боюсь, с Чейни разбираться никто не станет, если я не займусь этим сама. Брат мой совсем еще ребенок, а мамина родня — в Монтерее, Калифорния. И дедушка Росс уже верхом не держится.
— Что-то не верится мне, что у тебя есть пятьдесят долларов.
— Они у меня через день-два будут. Слышали про грабителя по имени Счастливчик Нед Пеппер?
— Я его неплохо знаю. Прошлым августом прострелил ему губу в горах Винтовая Лестница. Счастья ему в тот день сильно привалило.
— Считают, Том Чейни с ним связался.
— Я все равно не верю, что у тебя полсотни долларов есть, сестренка, но если ты проголодалась, могу накормить тебя ужином. Там мы все обсудим и лекарство выпишем. Как тебе такое?
Я ответила, что мне такое в самый раз. Прикидывала, что он живет в доме с семьей, но вот совсем не ожидала, что у него будет комнатенка за китайской бакалеей на темной улочке. И жены у него не было. Китайца звали Ли. Он приготовил ужин — вареная картошка с тушеным мясом. Мы все втроем поели за низким столиком. Посредине стояла керосиновая лампа, а вместо скатерти лежало одеяло. Один раз звякнул колокольчик, и китаец вышел за полог обслужить покупателя.
Кочет сказал, что слышал про убийство моего папы, но подробностей не знает. Я ему рассказала. И заметила, что левый глаз у него — больной — до конца не закрывается. При свете керосинки внизу сверкал полумесяц белка. Кочет ел ложкой и в придачу помогал себе сложенным куском белого хлеба — вымакивал всю подливку. Совсем другое дело — китаец с его аккуратными палочками! Я раньше не видела, как ими едят. Такие проворные пальцы! Когда закипел кофе, Ли снял кастрюльку с огня и стал разливать. Свою чашку я накрыла рукой.
— Я не пью кофе, спасибо.
Кочет спросил:
— А что же ты пьешь?
— Предпочитаю холодную пахту, когда есть.
— Ну, у нас такого не водится, — ответил он. — И лимонаду тоже нет.
— А свежее молоко есть?
Ли сходил в лавку к леднику и принес кувшин молока. Сливки с него сняли.
— По-моему, прокисло, — говорю я.
Кочет взял мою чашку и поставил на пол. Из тьмы, где у них стояли койки, возник пестрый жирный кот, подошел и давай лакать. Кочет сказал:
— Генералу полегче угодить.
Кота звали Генерал Стерлинг Прайс.
[25] Ли на десерт подал медовые коврижки, и Кочет всю свою обмазал маслом и вареньем, совсем как ребенок малый. Он был «сладкоежка».
Я вызвалась все помыть, и они возражать не стали. Колонка и умывальник были там на улице. За мной, надеясь на объедки, увязался кот. С эмалированными тарелками я постаралась как смогла — тряпкой, желтым мылом и холодной водой. А когда вернулась, Кочет и Ли играли за столом в карты.
Кочет говорит:
— Подай-ка мне чашку.
Я дала, и он себе плеснул виски из оплетенной бутыли. Ли курил длинную трубку.
Я спрашиваю:
— Что с моим предложением?
Кочет говорит:
— Я пока обдумываю.
— Во что это вы играете?
— В «семь очков». Сдавать на тебя?
— Я в нее играть не умею. Я умею в пригласительный вист.
— Мы не играем в пригласительный вист.
Я говорю:
— По мне, так это очень легкий способ заработать пятьдесят долларов. Вы все равно свою работу будете делать, а тут еще и лишние деньги перепадут.
— Не торопи меня, — отвечает он. — Я думаю о расходах.
Я сидела тихо и смотрела на них, только время от времени сморкалась. А через некоторое время говорю:
— Не понимаю я, как можно играть в карты, пить виски и думать про это сыщицкое дело — и все одновременно.
А Кочет мне:
— Если я пойду против Неда Пеппера, мне потребуется сто долларов. Так я прикинул. И пятьдесят из них — вперед.
— Вы пытаетесь воспользоваться моим положением.
— Я столько с детей беру, — отвечает он. — Выкуривать Неда — работенка нелегкая. Он заляжет в горах на земле чокто. Будут расходы.
— Я надеюсь, что вы не рассчитываете, будто я стану поить вас виски.
— Виски я не покупаю — я его конфискую. Сама, кстати, попробуй — от простуды поможет.
— Нет, спасибо.
— Этот настоящий. Пойло двойной перегонки из округа Мэдисон, в бочке выдержан. Всего чайная ложечка — а пользы вагон.
— Не стану я вора себе в рот запускать, чтоб он мне украл рассудок.
— Вот как, значит? Не станешь?
— Нет, не стану.
— Ладно, сестренка, моя цена — сто долларов. Никак не меньше.
— За такие деньги мне нужна гарантия. Что за них получу?
— Я твоих денежек еще не щупал.
— Деньги у меня будут через день-два. Я над вашим предложением подумаю и еще поговорю с вами. А теперь мне надо в «Монарх». И вам лучше меня проводить.
— Темноты боишься?
— Я никогда темноты не страшилась.
— Будь у меня такой большой пистолет, я б никаких бук и бяк не боялся.
