— Мы камнеедки! — хором отвечали они. — Мы точим камни и превращаем их в землю, чтобы деревьям было куда корни отращивать! Мы живем под землей, белого света боимся. Тролли наши камни дробят и свои подземные замки из них строят. Так мы скоро совсем без работы останемся — как деревья в лесу расти будут?
— А зубы у вас крепкие? — засомневался Кузя.
— Крепкие, крепкие, — запищали камнеедки и в доказательство зубами защелкали-заклацали.
— А сможете вы вот эту цепь перегрызть?
— Конечно, сможем! — закивали головой зверьки. — А зачем?
— Перегрызете цепь — я уйду, и никто ваше жилище не тронет.
— Согласны, согласны! — запищали камнеедки и стали немедленно грызть тяжелую цепь.
Так они старательно это делали, что скрежет стоял и железные опилки вокруг разлетались. Кузя уже испугался, что на шум все тролли сбегутся. Но тут цепи жалобно звякнули и упали.
— Спасибо! — сказал Кузя и поспешил прочь.
Камнеедки помахали ему вслед лапками и тоже убрались подобру-поздорову. Никто не хотел с троллями встречаться. А Кузя бежал по коридорам без оглядки. Боялся он, что тролли за ним в погоню кинутся и за испорченную цепь с него спросят. Бежал по темноте, спотыкался, пока не устал и не упал замертво. Полежал, отдышался и думает как же дальше из этого места выбираться? Узнать бы, в какую сторону идти. Да как узнаешь — темно опять. Ни лучика, ни искорки, ни звука.
Расстроился Кузя — снова неудача. И светлячок совсем потерялся. Вдруг чувствует — за пазухой словно печет что-то. Испугался домовенок, полез себе за шиворот. И вдруг нащупал там что-то маленькое и гладкое. Достал — а это камушек самоцветный, тот, что ему гном подарил. Камушек словно мысли Кузькины прочитал — светится зеленым огнем, переливается.
— Вот кто мне дорогу освещать будет! — обрадовался Кузя, поднял камушек повыше и пошел вперед.
Шел он долго, плутал по лабиринту, которому не было ни конца ни краю. Но с зеленым камушком в руке идти было веселее — куда-нибудь да выйдешь.
Глава 9
Вниз по речке
И вдруг на нос Кузе упала огромная капля — бум! А потом еще две — бум-бум!
— Это еще что такое? — удивился домовенок, вытирая нос рукавом.
И тут вдруг под ногами — хлюп-хлюп — водичка. Присмотрелся Кузя: под ногами — лужи. Прислушался — неподалеку вода журчит. Побежал домовенок на звук и видит — подземный ручеек течет, песню напевает:
Я ручеек, ручеек,
Я по камушкам — скок!
— Если есть ручеек — будет и речка, — решил домовенок и вместе с веселым ручейком запрыгал по камушкам. Прыгал и подпевал, и видит вдруг — впереди засветлело. И вскоре вывел ручеек Кузю к белому свету да к быстрой реке.
— Уррра-а-а! — обрадовался домовенок солнышку, речке, лесу и свежему воздуху.
И давай плясать, подпрыгивать, в волнах плескаться, по песку кататься — вот как рад был домовенок! А когда устал, набегался, присел на теплый песок — дух перевести. Смотрит по сторонам и думает:
«Что-то не похоже на Безымянку. Наша речка — прямая да неспешная, а эта вон как быстро бежит, да еще и петляет все время. У нашей речки берега пологие да земляные, а тут все больше обрывы да камни. Нет, не наша это речка!» — решил Кузька.
Решил, а потом вспомнил, что ему дядька Водяной про жизнь речек рассказывал:
— Речки — они как люди. Сперва шумные да быстрые. А станут постарше, протекут подальше — и становятся важные да медленные. Поэтому одну речку не узнаешь, если по течению долго плыть.
— Ага! — подумал Кузьма. — Если долго плыть — можно и доплыть!
Подумать-то он подумал, но вот плыть на чем? Здесь, поди, Бабки-Яги корыто не плавает, а лодки с собой Кузька захватить не догадался. Осмотрелся Кузьма и видит — лежит на берегу башмак деревянный — большой-пребольшой.
— Вот мне и лодочка готова! — обрадовался Кузя.
Соорудил из вышитого платочка парус, надел его на палку, погрузил в кораблик сундучок, уперся ножками в землю, ручками в деревянный бок и кряхтит:
— Эх, раззудись плечо — подтолкни рука!
Кряхтел-кряхтел — и сдвинул свой кораблик с места. Заскрипел тот по песку, зашуршал и в воду — плюх! А Кузьке только того и надо — прыгнул он в лодочку-долбленочку и поплыл.
Плывет, ладошками гребет, красотой любуется. А красота и вправду ненаглядная — деревья высоченные, небо синее, а в воздухе водяная пыль висит — переливается на солнышке. Залюбовался Кузьма и сам не заметил, как вдруг его суденышко закрутилось-завертелось и понеслось куда-то со страшной скоростью, аж в глазах все замелькало. И вокруг грохот стоит такой страшный, что уши закладывает. Кузька сидит в своем башмаке, головой крутит, как тот кукушонок — не поймет, что происходит. И что-то ему подсказывает, что добром все это не кончится. Втянул голову поглубже в плечи, руками прикрыл, сидит на дне башмака и причитает:
— Ой, беда-беда, огорчение!
Вдруг по дну заскрежетало что-то, лодочка дернулась и остановилась. Посидел Кузька, подождал, что дальше будет. Лодка стоит — не шевелится. Домовенек выглянул осторожненько и видит: вокруг одно только небо с облаками да водяные брызги. Как так? Высунулся Кузя, осмотрелся и ахнул. Висит его кораблик на самом краю какой-то коряжки, а под ним — целая река воды вниз падает. У домовенка даже голова закружилась — он такого в жизни не видел.
— Вот это да! В этом лесу даже речки неправильные!
Правильные-неправильные, а выбираться как-то нужно. А тут еще и лодка потихоньку стала поскрипывать да к краю коряги двигаться. Забегал Кузя по дну, затопотал лапотками:
— Ой, что же теперь будет? Ой, как же мне быть? Ой, что же мне теперь делать?
Переживал Кузя, беспокоился. И вдруг слышит сквозь грохот веселые голоса и смех. И тут — раз! — мимо него с шумом и брызгами пролетел кто-то и вниз прыгнул. Два! — и еще одно длинное тело прошумело рядом. Три! — и чешуйчатый хвост смахнул Кузькин башмачок-лодочку с коряжки. И лодочка стала небесной повозкой — полетела по воздуху быстро-быстро. Кузька высунул свою довольную мордочку из-за борта и кричит радостно:
— Лечуууу!
Летит и видит только лес и реку под собой и облака рядом-рядом. Хотел Кузька руку протянуть и кусочек небесной сладкой ваты оторвать. А лодка вдруг повернулась носом вниз и стала лететь к реке. И тут понял Кузя, что он не летит, а падает. Вот тут ему и стало по-настоящему страшно.
— Эх, прощай, молодая жизнь! Прощай, родная деревня! Прощайте… — Кузя летел быстро и не успел попрощаться со своими друзьями.
И тут шмяк-тарарах-пшшихх-буль-буль — влетел Кузькин кораблик в прозрачную воду. Кораблик — в одну сторону, Кузя — в другую, сундучок — в третью. Башмак был деревянный — он на волнах закачался. Сундучок был кованый — он на дно упал. А Кузька был живой, настоящий — он бултыхался, бултыхался, пузыри пускал. Руками машет — к воздуху выплывает. А тут вода за пазуху наберется, в лапти нальется — он опять тонет. Стал Кузя уставать и все реже видеть солнышко сквозь брызги. И тут его что-то как подбросит, как подкинет!
