– Она когда-нибудь ходила к Нелли в гости, поболтать по-женски, по-родственному?
– Нет. Их отношения нельзя было назвать теплыми. Разница в возрасте, понимаете… э-э… слишком вызывающая… это накладывало отпечаток…
– Зачем же Раиса поехала к вашей сестре?
– Она могла придумать предлог для визита. Например, здоровье отца… или еще какую-нибудь хитрость…
Леонтий был похож на Нелли разве что глазами: большими, чуть поднятыми к вискам, с тяжелыми веками и длинными темными ресницами, – как у артиста индийского кино.
– Послушайте… а Неля объяснила вам, что испугало ее? Ну, с чего вдруг она решила…
Он обрывал фразы, перескакивая от одной мысли к другой.
– У нее начали пропадать вещи! – заявила Астра.
«Индийские» глаза собеседника метнулись и застыли, пальцы непроизвольно скомкали салфетку. Леонтий сделал усилие, чтобы его голос звучал ровно.
– Какие вещи?
– В общем-то мелочи. Брелок от ключей, шарфик… Но вашу сестру это насторожило.
– Она запросто могла их потерять.
Он не спросил, какое отношение пропажа незначительных вещей имеет к реальной угрозе жизни. Астра взяла это на заметку.
– Когда у нее пропал браслет из лазурита, ваша сестра сильно встревожилась. Она дорожила им.
– Точно! – Губы Леонтия растянулись в нервной улыбке. – Я помню историю с браслетом. Но ведь он нашелся! Неля обронила его в доме отца, когда мы все были у него в гостях. Потом Саша, домработница, обнаружила браслет во время уборки и вернула.
– Именно так говорила и Нелли. Однако браслет исчез спустя неделю или две. На сей раз окончательно.
– А-а! Там была неудачная застежка! Неля могла уронить браслет в любом месте.
Он упорно не хотел связывать пропажу вещей с убийством.
– Согласна с вами, – кивнула Астра. – Ваша сестра часто теряла что-нибудь? Бывала рассеянной, невнимательной?
– Иногда, как любой человек. Но в основном мы – люди собранные, аккуратные и ответственные.
– Не сомневаюсь. Как же быть с пропавшими вещами?
Леонтий обвел глазами кабинет и, уставившись в потолок, словно призывая в свидетели дух сестры, выпалил:
– Это Раиса. Ее проделки! Только она могла взять личные вещи Нелли. Посудите сами – брелок, шарфик… э-э… что-то еще пропало?
– Зонт, – подсказала Астра.
– Вот-вот! Все это сестра носила с собой. Удобнее всего незаметно выкрасть зонт или шарфик мог тот, кто находился рядом.
– Безусловно.
– Кому это могло понадобиться, кроме мачехи? Раз Неля считала виновницей Раису, значит, она имела на то основания. О-о! Я совершенно выпустил из виду важную деталь! – спохватился Леонтий. – Шкатулка! Рядом с телом сестры валялась раскрытая шкатулка! Это прямо указывает на Раису!
– Каким образом?
– Неля недавно забрала эту шкатулку себе. Вероятно, Раиса обиделась, и в отместку бросила шкатулку рядом с… мертвой сестрой…
Он споткнулся на последних словах, словно его осенила некая идея.
– То есть раньше шкатулка принадлежала вашей мачехе?
– Да нет, – досадливо поморщился он. – Раиса держала там нитки, иголки, разные мелочи для шитья. Вернее, их там держала еще Глаша, а до нее… не помню. Надо бы спросить у отца. Кажется, он привез шкатулку из какой-то командировки… Но сейчас врачи запретили беспокоить его, к нему даже следователя не пустили.
– Кто такая Глаша?
Астре было интересно, как Леонтий отзовется о предыдущей мачехе. Он ответил с непроницаемым лицом.
– Глафира – вторая жена отца. Когда мы остались без матери, он взял в дом женщину, чтобы та приглядывала за нами. Он не любил ее.
– Она вас вырастила?
– Фактически. Разве Неля не говорила?
– Да, да… припоминаю…
Леонтий отчего-то встревожился, заерзал. Кажется, он ждал вопроса о смерти Глафиры, но Астра предпочла вернуться к теме шкатулки.
– Пользовалась ли шкатулкой ваша мать?
– Возможно… хотя точно не скажу. Не знаю. Мамы не стало, когда мы с сестрой были еще маленькими. Многое стерлось из памяти, столько лет прошло.
– Зачем Нелли понадобилась шкатулка?
– Она вдруг решила, что Раиса не имеет права прикасаться к шкатулке, которой якобы… пользовалась наша мама. Что это оскорбительно для всех нас. Поэтому она забрала шкатулку. Ей просто хотелось… унизить Раису, поставить ее на место.
– Вы тоже презираете мачеху?
– А вы как думаете? – взвился Леонтий. – Молодая корыстная девица совратила старика ради квартиры и денег!
– Разве ваш отец богат?
– У каждого свои критерии богатства.
Астра промолчала, изучающе глядя на профессорского сына, который мыслил категориями явно не духовными. Кто везде и всюду видит корысть, сам не без греха.
– Как выглядит шкатулка? – спросила она. – Что в ней особенного?
– В общем, ничего. Обычный деревянный ящичек, выкрашенный в голубой цвет и покрытый лаком. На крышке изображена так называемая «вавилонская башня»…
– Назидательная библейская история?
Он дернул подбородком.
– Скорее исторический факт. При раскопках Вавилона археологии нашли остатки башни. Мама была лингвистом, – добавил Леонтий. – Увлекалась расшифровкой клинописных текстов… Именно она заразила отца страстью к месопотамской культуре.
Похоже, все семейство Ракитиных волей-неволей пропиталось духом древнего Вавилона. Неужели сию «болезнь» подхватила и Раиса?
«Говорить или не говорить ему о моем знакомстве с профессором? – прикидывала Астра. – Пока тот в больнице, можно повременить».
– Саша, домработница, которую вы упомянули, она ведь имела доступ к вещам вашей сестры?
– Подозревать Сашу? Это смешно! Она работает у нас… у отца с тех пор, как умерла Глаша. Кто-то же должен вести хозяйство!
– И никогда ничего не пропадало?
– Я о таком не слышал…
– Когда ваш отец женился на Раисе, домработницу не уволили?
– Нет. Она отлично справляется со своими обязанностями. А Раиса – лентяйка! Может провести целый день за роялем и палец о палец не ударить. Отцу требуется уход, он посвятил себя науке – пишет книги, работает, хотя ему скоро семьдесят. Саша по-прежнему занимается уборкой, ходит по магазинам, стирает и гладит. Раиса иногда приготовит какую-нибудь безвкусную овсянку или овощи на пару, которые в рот нельзя взять, и пичкает этой гадостью отца. Он похудел! Его здоровье пошатнулось… Но Раиса этого и добивается!
Астра подумала, что ночи, проведенные в постели с молодой женой, куда больше отразились на здоровье профессора, чем диета. Леонтий прочитал это в ее глазах и вспыхнул от возмущения.
