Келляве, хмурый и даже мрачный, я его еще никогда не видел улыбающимся, учтиво поклонился, увидел вопрос в моих глазах и сказал с неудовольствием:
– Как же осточертело это веселье! И когда закончатся эти праздники?
Альбрехт развел руками, тоже повернулся ко мне, я же единственный знаток по Югу.
Я сказал с едва прикрытым злорадством:
– Никогда.
– Сэр Ричард?
– Это не праздники, – пояснил я. – Это их будни.
Келляве охнул.
– Хотите сказать, что…
– Верно, – подтвердил я. – Так они и живут.
Он страдальчески поморщился.
– Какой ужас. И не переедают?
– Некоторые да, – ответил я и вспомнил маркиза де Куртена, которому я пообещал навестить королевство Таркмарию и в маркизате Остфалии передать перстень леди Герберге. – Но те не остаются. Уходят.
– Куда?
– Юг велик, – ответил я. – Где сложить голову, всегда найдется место. И долго искать не придется.
Они поклонились.
– Доброй ночи, сэр Ричард!
Глава 15
Коридоры на верхних этажах все под охраной, потому я вздрогнул и чуточку насторожился, когда впереди из распахнутой двери анфилады залов, что идут перпендикулярно, вышла женщина, увидела меня и присела в низком реверансе.
– Ваше вели… сэр Ричард…
– Леди Мильсина, – ответил я с запинкой, почему-то не сразу вспомнив ее имя, хотя память у меня вроде бы безупречная. – Вы э-э… прогуливаетесь перед сном?.. Это полезно. Встаньте, кстати.
Она поднялась, на бледных щеках проступил сильнейший румянец, а голос прозвучал едва слышно:
– Вы сказали… только близким разрешаете называть себя по имени…
– А-а-а, – протянул я, не сразу сообразив, что она имеет в виду, у женщин несколько другие понятия и о близости, тоже несколько упрощенные, – вообще-то… Леди Мильсина, позвольте проводить вас до двери императорских апартаментов. Вы не против?
– Ваше импе… как скажете!
– Хороший ответ, – одобрил я. – Наконец-то начинаю понимать и хорошие стороны императорства.
– Ваше… сэр Ричард?
– Правда, – уточнил я, – я несколько императорее императора Генриха Третьего, потому его апартаменты временно со всей прирожденной и просто необыкновенной скромностью нагло занимаю под свои нужды…
– Ох, сэр Ричард…
Ее щеки быстро заалели, я спохватился, что опять может понять по-своему, потом подумал, что пусть понимает, на самом деле и под эти нужды, почему нет, я же не только горячее сердце и холодный расчетливый мозг, ничто животное мне не чуждо, как сказал великий Аристофан.
И хотя здесь нет обычая ходить под руку, но я согнул в локте, и леди Мильсина, моментально сообразив, женщины вообще сообразительнее нас в бытовых ситуациях, тут же опустила пальцы на мое предплечье.
Так дошли почти церемонно до двери, мои гвардейцы смотрят мимо, хотя морды довольные и веселые. Если лорд с бабой, то все хорошо, войны не предвидится, зарплату не задержат, а после дежурства можно и самим вот так даже не со служанками, а с вполне приличными дамами.
В апартаментах императора леди Мильсина точно не бывала, заметно по мелочам в поведении, но когда усмотрела постель с роскошным балдахином, пошла медленными шагами прямо к ней.
Я в затруднении просто ждал, мне штаны скинуть несколько секунд, а она, остановившись у ложа, грациозно потянула один шнурок платья, другой, а после третьего платье пошло вниз.
Фигура у нее, конечно, выше похвал, я даже мысленно охнул, это как если бы фотомодель бросила фотомодельничать и начала с аппетитом жрать пирожных столько, сколько ей хочется.
Сейчас она на самой середине этого увлекательного процесса, когда уже успела нарастить нежного мясца, на боках небольшие валики сладкого такого жирка, сразу захотелось ухватить жадными загребущими, а то и куснуть…
Все еще стоя ко мне спиной, она так же грациозно подняла руки к прическе и начала вытаскивать оттуда рубины, опалы и топазы, что оказались лишь головками длинных шпилек.
Верх башни волос обрушился, укрыв обнаженные плечи и верх спины, а тонкие пальцы проворно вытаскивают все новые шпильки, и башня все тает, тает.
Иссиня-черные волосы сперва струились по плечам, спине и груди, опустились до живота, ног, наконец коснулись пола, и только тогда опустила руки, обернулась и посмотрела на меня стыдливо и в то же время победно, как женщины умеют особенно хорошо.
Такие волосы, мелькнула у меня трезвая мысль правителя-философа, спасали первобытных в морозы, из-за чего у нас, самцов, инстинктивная тяга к густым и плотным, которыми можно укрывать наших детей, ибо Господь велел плодиться и размножаться.
Волосы в самом деле роскошнейшие, густые, блестящие, нижняя часть от бедра и до пола в крупных локонах, Мильсина в них стоит, как в плаще.
– Здорово, – вымолвил я, понимая, что она ждет каких-то слов именно насчет ее основного богатства, – это же надо такое отрастить… Трудно было?
– Надеюсь, – проговорила она покорно, – вашей Звездности понравятся.
– Уже, – сообщил я. – Весьма. Даже зело весьма. Или весьма зело.
Она поняла как команду, тихо легла в постель, но не выдержала и укрылась одеялом, глядя испуганно, вдруг да рассержусь за такое своеволие.
Конечно, в постели не все женщины одинаковы, но вообще-то разница настолько невелика, что только бабники, не заслуживающие называться настоящими мужчинами, могут замечать разницу. Для настоящих, у которых на первом месте дело, то есть война, грабеж, захваты, дуэли, пирушки и прочие важные мужские работы и обязанности, разница в женщинах замечаема только выше пояса.
И не только по сиськам, хотя, конечно, их замечаем в первую очередь.
– Ну, а теперь, – сказал я, как только слез с нее, – у вас, леди, есть шанс встать еще выше… Ох, как же я люблю повышать людей!
Она сдвинула ноги и спросила тихо:
– Ваша Небесность имеет в виду виселицу?
Голос ее прозвучал так серьезно, что я не сразу врубился, что над моей грозной багрянозвездностью рискнули пошутить.
– Я же говорил, – сказал я, – вы умная женщина! А я молодец, сразу заметил. Но император тоже прав, взял вместо вас покорных дур. В экстремальных ситуациях нужны не умные, а послушные.
– Что вы хотите узнать, ваша Небес…
– Сэр Ричард, – напомнил я. – Еще в первую встречу в коридоре даровал вам право называть меня сэром Ричардом за ваше отважное решение выйти мне навстречу.
– Это было случайно, – возразила она, – но теперь многие женщины стараются попасться вам на глаза.
