Он ответил почтительно:
– К сожалению, добреньким можно быть только на самых низших ступеньках.
– Где доброта, – сказал я, – ничего повредить просто не может?
– Увы, ваша Звездность.
– Это наша ноша, – согласился я. – Хочешь быть добрым… а нельзя. Государственная мудрость велит быть жестким.
Он поклонился, сделал движение уйти, но пересилил себя и сказал совсем тихо:
– Очень не хотел бы даже думать о таком, но в вашем Тайном Совете далеко не все мудрецы.
Я хмыкнул.
– Хотите сказать, таких вообще нет или мизерно мало?
– Ну, я так не сказал…
– Но подумали, не так ли? Сэр Джеральдер, мне совсем не мудрецы нужны, а друзья и соратники. В их окружении думается лучше. И придумывается. К сожалению, их мудрость и моя очень даже резко перпендикулярничают. Так что лучше уж я сам, получается лучше и ровнее.
Он печально улыбнулся.
– Вот-вот, это еще одна глыба на ваших плечах, ваше Сошедшее с Небес величество.
Я смотрел в его удаляющуюся спину, он прав, как и я прав, но вот сказал он с какой целью: хочет как лучше или намекает, что Тайный Совет мудро было бы расширить за счет местных?
Когда на плечах такая глыба, поневоле станешь подозрительным… А тут еще загадка Маркуса, всегда спешим, всегда хватаемся за новое, не закончив старое, я даже не представляю, как устроен Маркус, вообще не пытаюсь понять. На него словно бы вообще не действует гравитация, он как будто ориентирован на некие более весомые в рамках вселенной силы.
Сейчас выполняет мои команды, потому может опуститься на землю и находиться на ней, не примяв ни травинки, может висеть на небольшой высоте, и не слышно работы двигателей, а вначале едва не продавил планету до самого ядра, пока я не взял его под контроль.
А продавить может только потому, что его масса должна быть как у нейтронной звезды, сконцентрированной в сравнительно небольшом объеме…
Хлопнула дверь, Альбрехт вошел быстрый и четкий, а безжалостный голос грубо разметал мои мечтательные мысли:
– Мой лорд, проблему магов нужно решить сейчас, пока они в пещерах! Не увиливайте от неприятностей.
– Да вот думаю, – буркнул я, – планирую так, чтобы с избытком и запасом…
– А еще, – добавил он, – быстро решите, что делать с сатанистами. Они единственные, кто не стал прятаться от Багровой Звезды, потому у них преимущество перед остальными!
Я поморщился.
– В столице их не увидел…
– Празднуют за городом, – сказал он, – в своих храмах. Там царит ликование, все уверены, что Антихрист на Багровой Звезде возьмет с собой в свой мир. Макс уже послал в те храмы крупные воинские отряды, велев истреблять всех на месте.
– Тогда нет проблем?
– Недопонимание, – объяснил он. – Мы как бы убиваем своих сторонников! Это же мы на Багровой Звезде!.. Значит, сатанистее всех сатанистов и вообще всех пересатанистим!.. Но устроили резню как бы среди своих…
– А разве так не всегда? – поинтересовался я.
– Э-э… Мой лорд?
– У нас не должно быть соперников, – напомнил я. – Ни в чем. Тем более за симпатии народа.
Глава 14
Женщины страшатся мышей, но с мужчинами бесстрашны. Даже самые ужасающие оккупанты не могут сделать ничего больше, кроме как изнасиловать, а такое может быть даже приятно, некая новизна, потому выходят из карет без особой боязни, приседают в почтительном приветствии, а я благосклонно киваю, иногда делаю некий слабый жест, дескать, ага, весьма, заходите и приступайте… ну там к сплетням, интригам и прочим интересным вещам, без которых высший свет вообще не видит смысла в жизни.
Придворные прогуливаются парами и мелкими группками по саду, бросают на меня жадные взгляды, но подойти никто не осмеливается.
С двумя женщинами прошла вдали Мильсина, я перехватил ее взгляд и сделал знак приблизиться.
Она быстро-быстро что-то сказала подругам и заспешила в мою сторону, счастливая и радостно улыбающаяся.
В двух шагах от меня присела, опустив взгляд в пол, но вспомнила, что мне так не очень нравится, вскинула голову и посмотрелся снизу вверх сияющими глазами.
– Леди Мильсина, – сказал я. – Поднимитесь и встаньте рядом.
Она послушно поднялась, я рассматривал с удовольствием, она спросила тихонько:
– Ваше… сэр Ричард?
– Комментируйте, – велел я, – что за гуси тут прохаживаются.
Она сказала испуганно:
– Ой, я могу ошибиться в оценке…
– Оценку сделаю сам, – заверил я.
Она повела в сторону глазом, стараясь не показывать, на кого смотрит, голос снизила до такого шепота, что я едва слышал ее слова, но говорила четко и достаточно кратко, я не ошибся, определив ее в умные женщины.
Завидев возле меня Мильсину, придворные начали прогуливаться ближе, принимая значительные позы, кланялись, когда проходили вблизи, но я не реагировал, и они шли дальше, а Мильсина снова комментировала, кто из них что, чем владеет, какие должности занимал при императоре, каких взглядов придерживается…
Так мы и стояли на нижней ступеньке залитой солнцем величественной лестницы к главному входу, когда Альбрехт вышел из холла, на ходу потирая кулаками усталые глаза, разбирать бумаги императора непросто, и сразу засмотрелся на роскошнейшую карету, очень напоминающую формой золотую тыкву.
Вкатила она во двор с легкостью игрушечной, возница лихо натянул поводья, усатый и остролицый, похожий на крысу. С запяток соскочили двое в дорожной одежде, один торопливо поставил красивую резную скамеечку, настоящее произведение искусства, у двери кареты, а второй быстро распахнул ее и протянул руку.
В проеме появился дородный вельможа с одутловатым лицом и солидным брюхом, громадный парик надвинут на лоб, а уши свисают до плеч, медленно сошел на землю, следом на скамеечку ступила дородная женщина, величественно осмотрелась, сошла еще на ступеньку, а оттуда уже после солидной паузы на мраморные плиты двора.
Прическа настолько пышная, что больше напоминает парик лорда-канцлера, только у того нет такого количества вплетенных лент, бантиков и заколок с огромными цветными камешками.
Слуги убрали скамеечку в карету, чуть менее дородный господин подал ей руку, медленно и величаво пошли в нашу сторону, степенные, как идущие с водопоя гуси.
Леди Мильсина сказала тихонько:
– Леди Слипслоп, урожденная…
Я охнул:
– Слипслоп?.. Та самая?
Она посмотрела на меня с некоторым испугом.
– Простите, сэр Ричард, но я о ней ничего не знаю, кроме имени…
