– Кто ты такой, чтобы меня допрашивать?!
– Мне нужно установить истину, – сказал он и рукой в перчатке взял её за подбородок. – Посмотри на меня.
Она вывернулась.
– Не смей меня трогать!..
С правой стороны, у виска, голова у неё была расчёсана в кровь, ранки казались совсем свежими.
– Ты драла себя за волосы?
– Не прикасайся ко мне! И вообще пошёл вон!
Рукава чёрной толстовки с рожами и буквами были закатаны, и руки от локтей до запястий были ровного голубого цвета, тоже кое-где поцарапанные. Должно быть, Ангел смывала свои «татуировки», а они не поддавались.
– Я купил тебе подарок. – Илья положил свёрток на стол и стал разворачивать бумагу. – Я не очень понял, что это за штука, но мне понравилась.
– Мне не нужны никакие подарки.
Но всё же она заглядывала ему под руки, и это тронуло его, как будто выглянул любопытный, доверчивый ребёнок.
– Это скатерть, – пояснил он. – Но она не тебе, а мне. А вот это тебе.
Он выудил горку примятых кружев.
– Те, что на скатерти, вязала Зоя Семённа, а эту какая-то бабуля. То есть не вязала, а плела. Кружева плетут. По-моему, в это нужно продевать голову и носить на шее.
– Я не стану ничего носить на шее! – Она потрогала невесомое пышное кружево. – Отдай это своей жене!
– Я не женат.
– Не важно. Отдай тётке, с которой ты живёшь. И которая воспитывает твоих детей. Она будет счастлива.
Профессор Субботин длинно выдохнул.
– Детей, детей, – повторил он. – Каких детей?..
– Я не знаю, каких. Твоих.
Он уселся в кресло и вытянул ноги в сапогах, сработанных дядей Васей Галочкиным. И в разные стороны покрутил подошвами.
– Сегодня уже лучше, – сказал он про сапоги. – Должно быть, когда разносятся, будет совсем хорошо.
– Я за тебя рада.
– Меня зовут Илья Сергеевич Субботин, – начал профессор так, как обычно начинал первую лекцию для третьекурсников. – Я преподаю физику. Защитился я три года назад и почти сразу получил профессорскую ставку. Мой курс – я читаю физику твёрдого тела – начинается со второго семестра, и сейчас я относительно свободен. Я не служу в следственном комитете и не ношу погон. Я занимаюсь исследованиями – и в области физики, и в области преступлений. Какой бы тебе привести пример?
И он секунду подумал. Ангел смотрела на него во все глаза.
– Я могу доказать, что тяжёлые и лёгкие тела падают с одинаковой скоростью. Хочешь? Допустим, что тяжёлые тела падают быстрее лёгких, что кажется абсолютно логичным. Тогда соединим жёсткой сцепкой лёгкое и тяжёлое тело. Дай мне бумагу, я нарисую. – Она подала ему со стола листок и карандаш. Он принялся быстро рисовать на коленке. – Тогда можно предположить, что такая сцепка будет падать медленней, чем одно тяжёлое тело, потому что лёгкое тело в сцепке будет тормозить тяжёлое, как ребёнок тормозит взрослого, который ведёт его за руку. Но масса сцепки больше, чем масса одного тяжёлого тела, из-за того, что к нему добавлено лёгкое. Здесь логика рвётся. Можно сделать совсем сумасшедшее предположение, что лёгкое тело падает быстрее тяжёлого, тогда, рассматривая сцепку тяжёлого и лёгкого тел, мы найдём, что лёгкое будет ускорять тяжёлое, и сцепка будет падать быстрее одного тяжёлого тела, а это противоречит сделанному предположению, что лёгкие тела падают быстрее тяжёлых. Примерно так рассуждал Галилей, когда установил гениальный факт одинаковой скорости падения в пустоте тяжёлых и лёгких тел. Можно объяснить всё это с помощью школьных формул, но так гораздо забавнее.
И показал ей корявый рисунок. Она посмотрела.
– У меня нет и никогда не было жены и, соответственно, детей. У меня есть собака-корги, его зовут Хэм. Сейчас за ним присматривает Галя, моя домработница. Ещё у меня есть родители, которые всё время ссорятся. Мы почти не можем друг друга выносить. Из сказанного тебе что-то непонятно или вызывает сомнения?
Она опять уставилась на него.
– Подумай, – предложил профессор и отвернулся к окну.
Прошло некоторое время.
– То есть ты не врал?..
– Нет.
– И сегодня тебе звонила домработница?
Он вдруг всё понял.
…Никогда в жизни, ни за что на свете он сам не догадался бы, что привело её в такое отчаяние. Оказывается, всего-то – Галин звонок, о котором он и думать забыл и вообще не обратил на него внимания. Сумасшедшая поэтесса всё истолковала по-своему и шиворот-навыворот!.. Впрочем, она истолковала так не потому, что сумасшедшая, а потому, что девочка. У них всё наоборот, всегда.
Почему всё так сложно, если на самом деле очень просто?! Кто так придумал и зачем?.. Чтобы людям было нескучно друг с другом? Чтобы жизнь не прошла зря? Тогда получается, права повариха Клавдия, а профессор Субботин не прав?
– Мне сегодня звонила домработница, – подтвердил он. – Дважды два четыре. Трава зелёная. Небо голубое. Кстати, ты знаешь, почему небо голубое, а не чёрное?.. Ведь воздух прозрачный, а выше атмосферы космос, чернота?
– Я не знаю, – пролепетала она растерянно, – я об этом не думала.
– Что мы видим в принципе? Мы видим отражение света от любого предмета или поверхности. Поверхность состоит из молекул. Молекулы воздуха, когда нет аэрозоля, то есть облаков, отражают свет в коротковолновой части спектра, то есть в основном синий или фиолетовый. Аэрозоль, то есть дисперсные капли воды, отражает белый. А крупные капли – серый, почти чёрный, поэтому грозовые тучи видятся нам такими тёмными. Это ясно?
– Почти, – сказала Ангел. – Почти ясно.
– Твоя очередь, – предложил Илья. – Теперь ты рассказываешь. Только правду.
Она запустила пальцы с острыми розовыми ногтями под свои дреды и стала ожесточённо чесаться.
– Нет, – сказала она и на минуту перестала чесаться. – Я не могу тебе ничего рассказать.
– Никто ничего не может мне рассказать, – посетовал Илья. – Матвей не может. Зоя Семёновна не может. И ты тоже не можешь.
Ангел побродила по комнате, время от времени снова принимаясь раздирать кожу под стянутыми волосами.
– Я, должно быть, от них с ума сойду, – вдруг пожаловалась она. – Так болит и чешется, жить невозможно.
– Может, нужно как-то… расплести.
– Да никак их не расплести! – закричала Ангел. – Там всё специально сделано так, чтоб они не расплелись! И нитками завязано, и какой-то паклей!..
– Остроумно.
– Не могу же я наголо побриться!
– А что? – спросил Илья Сергеевич. – Я думаю, будет пикантно.
И они замолчали.
Ангел подцепила со стола кружевную пенку, покрутила в руках и как-то набекрень пристроила себе на шею.
