— Иду, иду!
И зверек начал спускаться с потолка.
Но прежде чем его ноги коснулись земли, Кэнди попыталась спастись бегством. Она обеими руками отпихнула от себя Каспара, выпрямилась и помчалась к двери в смежную комнату, чтобы оттуда выбраться в прихожую и улизнуть из дома. Тем временем Шалопуто соскочил на пол. Она слышала шлепанье его босых ступней по каменным плитам у себя за спиной. Он передвигался очень быстро, куда быстрее ее. Ей удалось добежать только до середины гостиной. Кэнди как раз собиралась обогнуть огромный стол, заваленный бумагами, когда он ее схватил и мягко произнес:
— Не сопротивляйся, прошу тебя. Если ты разозлишь его, нам с тобой будет только хуже, поверь.
Услыхав нотки сочувствия и приязни в голосе Шалопуто, Кэнди обернулась и встретилась с ним взглядом. Глаза его лучились дружелюбием, какого она не ожидала встретить в этом странном существе. Однако было и впрямь похоже, что под внешностью уродца, удравшего с празднования Хэллоуина, скрывалось создание вполне добродушное и, уж во всяком случае, нисколько не опасное.
— Тащи ее сюда! — взвизгнул Захолуст. — Да пошевеливайся!
Шалопуто послушно развернул Кэнди спиной к входной двери и провел через гостиную в соседнюю комнату, где Каспар, стоя у высокого зеркала, старательно сооружал на голове пирамиду из шляп, располагая их в несколько ином порядке, чем прежде.
— Советовал бы тебе прислушаться к словам Шалопуто, — сказал он Кэнди. — Меня лучше не злить.
Кэнди проигнорировала его замечание. Она отчаянно пыталась высвободиться из лап Шалопуто. Но куда там! Зверек был намного сильнее ее. Вдобавок от него исходил сильный удушливый запах, от которого у нее слегка кружилась голова, — смесь ароматов корицы, гвоздики и подгнивших плодов лайма.
— Так. А теперь послушай-ка, милашка, — с расстановкой произнес Захолуст. — Успокойся. Возьми себя в руки. Сопротивляясь так неистово, ты себя вконец изнуришь, и только. Я не причиню тебе вреда, если будешь паинькой.
Утвердив последний головной убор на вершине своей причудливой башни из шляп, Каспар отвернулся от зеркала и прошел в дальнюю часть комнаты, туда, где в пол была вделана большая квадратная керамическая плита ярко-голубого цвета. По углам квадрата стояли четыре короткие толстые свечки.
— Горите, огоньки! — скомандовал Каспар, и над каждой из свечек затеплилось пламя, возникновению которого предшествовал негромкий звук, похожий на вздох.
— В полную силу! — потребовал колдун, и языки пламени увеличились в размерах.
Теперь они светили так ярко, что с их слепящими лучами не могли соперничать даже лампы, во множестве горевшие в комнате.
— А сейчас, — Каспар покосился на Кэнди, хитро сощурив глаза, — мы узнаем, что ты от нас скрываешь. Все твои секреты выведаем! Шалопуто! Ты знаешь, что делать. Приступай.
Шалопуто подтолкнул Кэнди к голубому квадрату.
— Не бойся, — шепнул он. — Это не больно.
— Я все слышал, — сердито бросил ему Захолуст. — С чего это ты вдруг решил подольститься к девчонке? Какой тебе от нее может быть прок?
— Я просто...
— Заткнись! — рявкнул Каспар. — Сюда ее, к свету. Живо!
Шалопуто снова подтолкнул Кэнди, и она, споткнувшись, ступила на ярко-голубую плиту. И сразу почувствовала, что преодолела какой-то невидимый барьер. Стоило ей очутиться в пространстве, ограниченном квадратом, как она тотчас же ощутила довольно сильное давление по всей поверхности своего тела, как если бы сам воздух здесь был тяжелее, чем снаружи. Ощущение это никак нельзя было назвать приятным. Каждый вздох давался с немалым трудом, голова просто раскалывалась от пульсирующей боли.
В добавление к этому, ступив на голубой квадрат, Кэнди оказалась отрезана от окружающего мира. Видя, как шевелятся губы Захолуста, отдававшего приказания Шалопуто, она не слышала ни единого издаваемого им звука. Словно вокруг нее по периметру квадрата воздвиглась своего рода невидимая стена. Чтобы в этом убедиться, Кэнди вытянула вперед руку. Пальцы ее погрузились во что-то мягкое и прохладное, по консистенции напоминавшее застывший жир. Сгущенный воздух, который образовал эту странную стену, окутал всю ее ладонь и стал на ней застывать. Это было так мерзко, что Кэнди поторопилась отдернуть руку, так и не выяснив, какова толщина невидимой преграды.
Тем временем Захолуст, встав почти вплотную к голубому квадрату, помахивал над головой Кэнди своим посохом, словно выписывал в воздухе крупные буквы.
Свечи горели все так же ярко, и тяжелый воздух вокруг Кэнди колебался и пульсировал в такт их мерцанию.
И вдруг, к своему ужасу, она почувствовала, как что-то, какая-то посторонняя сила внедрилась в ее тело. Не в руку или ногу, а в самый центр головы. Захолуст пытался проникнуть в глубины ее сознания, чтобы узнать все, что его интересовало. Самым ужасным было то, что Кэнди оказалась неспособна противиться этому вторжению. Вот перед ней стали представать какие-то смутные образы. Они появлялись в воздухе на том месте, где Каспар чертил кончиком посоха свои загадочные знаки. Поначалу бледные, размытые и колеблющиеся, образы эти мало-помалу становились отчетливее, и Кэнди начала узнавать в них картины своего прошлого. Один, два, три десятка ярких впечатлений, извлеченных из ее памяти. Дом номер тридцать четыре по Последовательной улице, задний дворик, где она так часто мечтала о дальних странствиях, ее комната, лицо матери, школьные коридоры, дом Вдовушки Уайт, лужайка с разноцветными вертушками.
Судя по тому, как Захолуст нетерпеливым взмахом посоха уничтожал эти видения одно за другим, они не представляли для него ни малейшего интереса.
Затем он позволил себе немного передохнуть, на несколько мгновений оставив в покое Кэнди и содержимое ее памяти, после чего снова поднял вверх посох и предпринял очередную атаку. Новая череда образов, выплывая из головы Кэнди, замелькала в воздухе над голубым квадратом. На сей раз это были самые свежие из ее воспоминаний. Сперва маяк, потом полуразрушенный причал в гавани Аппорта, Хват и Остов, неспокойные воды Изабеллы, морские прыгуны и Вебба Гаснущий День.
Среди всех этих знакомых картин и лиц вдруг очутился предмет, который Кэнди не узнала. Он был похож на короткий кусочек тесьмы, сплетенной из зеленых и голубых лучей. Поверхность тесьмы искрилась и переливалась, словно ее облили водой и заморозили, а один из ее концов выбрасывал в пространство тысячи ярких разноцветных световых точек, которые быстро таяли в воздухе.
При виде этого Захолуст переменился в лице. Его и без того красные щеки и нос сделались багровыми. Выражение недоверия и смятения в маленьких хитрых глазках уступило место злобной радости.
— Вот так-так! Ничего себе, а? — едва слышно пробормотал он себе под нос.
Тонкие губы карлика раздвинулись в зловещей ухмылке. Он поставил посох на пол — тот послушно замер в вертикальном положении, — затем поплевал на ладони и вытер их о брюки. После чего поднялся на цыпочки, чтобы схватить предмет, извлеченный из сознания Кэнди. И бесплотное порождение мысли, едва вокруг него сомкнулись пухлые ладони карлика, стало осязаемым.
